Неточные совпадения
— Враг у врат града Петрова, — ревел Родзянко. — Надо спасать Россию, нашу родную, любимую, святую Русь. Спокойствие. Терпение… «Претерпевый
до конца — спасется».
Работать надо… Бороться. Не слушайте людей, которые говорят…
«Вероятно — онанист», — подумал он, найдя ненормальным подчинение Макарова одной идее, его совершенную глухоту ко всему остальному и сжигание спичек
до конца. Он слышал, что Макаров много
работает в клиниках и что ему покровительствует известный гинеколог.
Самгин наблюдал шумную возню людей и думал, что для них существуют школы, церкви, больницы,
работают учителя, священники, врачи. Изменяются к лучшему эти люди? Нет. Они такие же, какими были за двадцать, тридцать лег
до этого года. Целый угол пекарни
до потолка загроможден сундучками с инструментом плотников. Для них делают топоры, пилы, шерхебели, долота. Телеги, сельскохозяйственные машины, посуду, одежду. Варят стекло. В
конце концов, ведь и войны имеют целью дать этим людям землю и работу.
Вчера она досидела
до конца вечера в кабинете Татьяны Марковны: все были там, и Марфенька, и Тит Никонович. Марфенька
работала, разливала чай, потом играла на фортепиано. Вера молчала, и если ее спросят о чем-нибудь, то отвечала, но сама не заговаривала. Она чаю не пила, за ужином раскопала два-три блюда вилкой, взяла что-то в рот, потом съела ложку варенья и тотчас после стола ушла спать.
«С богом, на перебой,
работайте, молодцы», — проговорил кормщик, налегши обеими руками и всем телом на рукоятку тяжелого кормового весла; спустя ее
до самого дна кормы и таким образом подняв нижний
конец, он перекинул весло на другую сторону и повернул нос лодки поперек Волги.
Когда редактор Валле де Барр ушел из «Листка» и уехал в Самару, где очень долго
работал в газетах, его место занял Федор Константинович Иванов, который стал фактическим редактором и был им
до конца своей жизни.
Правда, бывают люди, лишенные этого порыва, которые, сразу входя в жизнь, надевают на себя первый попавшийся хомут и честно
работают в нем
до конца жизни.
Был
конец мая. Кое-как Евгений наладил дело в городе об освобождении пустоши от залога, чтобы продать ее купцу, и занял деньги у этого же купца на то, чтобы обновить инвентарь, т. е. лошадей, быков, подводы. И, главное, на то, чтобы начать необходимую постройку хутора. Дело наладилось. Возили лес, плотники уже
работали, и навоз возили на 80 подводах, но всё
до сих пор висело на ниточке.
Что касается
до Лизаветы Васильевны, то она была как будто бы спокойна:
работала, занималась с детьми, выходила часто из комнаты и, по-видимому, решительно не замечала присутствия постороннего человека; но к
концу дня, ссылаясь на головную боль, легла снова в постель.
Так Гоголь
до конца жизни не переставал
работать над своим созданием; но только немногие, близкие к нему люди знали, какое произведение готовит он.
Всю жизнь свою он исполнял то, что обещал себе уже незадолго
до смерти: «Буду жить, пока живется,
работать, пока работается; употреблю все силы, пожертвую, сколько могу; буду биться
до конца-края, приведу в действие все зависящие от меня средства.
— Я бьюсь, голодаю, жду… В
конце лета приходит мороз, и кончено… И если бы я
работал до Судного дня, — было бы все то же. А они знали… И никто не сказал, ни одна собака!..
То, над чем я за границей
работал столько лет, принимало форму целой книги. Только отчасти она состояла уже из напечатанных этюдов, но две трети ее я написал — больше продиктовал — заново. Те лекции по мимике, которые я читал в Клубе художников, появились в каком-то журнальце, где печатание их не было доведено
до конца, за прекращением его.
Из-за редакторских забот и хлопот я оттягивал работу беллетриста
до конца года. И, увидав невозможность
работать как романист, я даже взял себе комнату (на Невском, около Знамения) и два месяца жил в ней, а в редакции являлся только изредка.
Но ежели этот купец, вступив в подряд, кормил своих рабочих гнилью и в
конце концов обсчитал их — хули купца, но не удивляйся смирению рабочих, которые ели гниль и все-таки все
до одного продолжали
работать, а после ужиленья трудовых рублей тихо и мирно разошлись по домам.
Знаток женского сердца граф Белавин очень хорошо понимал это, как следовательно понимал и то, что его дело еще не доведено
до конца, что ему еще придется
работать над пробуждением в этой девушке-ребенке настоящего чувства.
— Нет, не зашибался, — повторил рассказчик. — А с мужиками ладил, ничего. Ну, и времени много было свободного. У тетки копали пруд. И плотину надо было соорудить здоровую… А главное, копать… Пришли землекопы… Артель человек в восемь — десять. Я с ними в знакомство вступил…"Тары-бары… Хорош табачок"… Хожу, посматриваю, как они действуют… И, знаете, на третий, кажется, день разобрала меня охота… Отчего мне не
поработать?.. Только чтобы
до конца довести вместе с ними…
В Москве и в деревнях кругом необыкновенная тревога. Недельщики, боярские дети ездят с утра
до ночи и выбивают народ. Русский мужичок всею радостью рад глазеть по целым дням хоть и на то, чего не понимает, лишь бы не
работать, а тут еще и палкой выгоняют в город на целые сутки праздности. Валят тысячи со всех
концов, и все они налягут на сердце Москвы: душно будет ей, родимой! Из этого-то народа хотят выставить декорацию московской силы.
Два военных врача (один из них еврей)
работали неутомимо в линии огня, перевязывая раненых, и когда наши войска стали отходить, доблестные истинные «друзья человечества», несмотря ни на какие убеждения, не оставили свою опасную работу, пока не довели её
до конца.
Работая уже несколько недель над приисканием безопасного способа исполнить страшное поручение своего барина, и
работая безуспешно, осенившая его мысль при виде мертвого ребенка, разрешающая все сомнения и долженствовавшая привести все дело к счастливому
концу,
до того поразила его, что он тотчас полез с предложением уступить ему мертвого младенца к Фаддею Емельяновичу, не приняв во внимание, что подобное предложение, в свою очередь, должно было поразить старика своею необычайностью, и последний, несмотря на соблазнительный куш, не только откажется, но доведет этот разговор
до сведения своей барыни.
Да, таков более или менее
конец этих обыкновенных историй, а их начало в той семейной и родственной жадности, в той деревенской глупости и безрасчетливости, с которой сами родители не дают детям окрепнуть на ногах и созреть в силах
до способности принести семье в свое время действительную помощь, которая бы стала полезнее узелочков сахару и кофе, истощающих средства девочки, когда она еще еле-еле начинает
зарабатывать на кусок хлеба.