— Правда, миленький! Неразлучные мы с тобою. Это — правда. Правда — вот эти плоские мятые юбки, висящие на стене в своем голом безобразии. Правда — вот эта кровать, на которой тысячи
пьяных мужчин бились в корчах гнусного сладострастья. Правда — вот эта душистая, старая, влажная вонь, которая липнет к лицу и от которой противно жить. Правда — эта музыка и шпоры. Правда — она, эта женщина с бледным, измученным лицом и жалко-счастливою улыбкой.
Неточные совпадения
Пьяным смехом смеялся дворник; Клим никогда не слыхал, чтоб он смеялся, и не слыхал никогда такого истерически визгливого смеха
мужчины.
И, подтверждая свою любовь к истории, он неплохо рассказывал, как талантливейший Андреев-Бурлак пропил перед спектаклем костюм, в котором он должен был играть Иудушку Головлева, как пил Шуйский, как Ринна Сыроварова в
пьяном виде не могла понять, который из трех
мужчин ее муж. Половину этого рассказа, как и большинство других, он сообщал шепотом, захлебываясь словами и дрыгая левой ногой. Дрожь этой ноги он ценил довольно высоко...
Пьяные и трезвые
мужчины и женщины копошились и галдели около лавок, трактиров, кабаков и возов.
У порога храпит
пьяный, небритый, гадкий
мужчина.
Дамы все были от него в восторге: в отношении к ним он никогда не забывался, даже
пьяный, а
мужчины старались забыть его выходки.
— Врешь ты все, актер! — сказала вдруг
пьяная Манька Беленькая, глядя с ненавистью на Эгмонта-Лаврецкого. — Ничего она не шепчет, а преспокойно спит с
мужчиной на твоей кровати.
Тогда запирались наглухо двери и окна дома, и двое суток кряду шла кошмарная, скучная, дикая, с выкриками и слезами, с надругательством над женским телом, русская оргия, устраивались райские ночи, во время которых уродливо кривлялись под музыку нагишом
пьяные, кривоногие, волосатые, брюхатые
мужчины и женщины с дряблыми, желтыми, обвисшими, жидкими телами, пили и жрали, как свиньи, в кроватях и на полу, среди душной, проспиртованной атмосферы, загаженной человеческим дыханием и испарениями нечистой кожи.
Из соседней комнаты слышались охриплые
пьяные голоса
мужчин и взвизги тоже, должно быть,
пьяных женщин.
Наконец стали попадаться прохожие: крючковатая старуха, подростки,
пьяный человек, шедший, опустив голову, женщины с корзинами,
мужчины на подводах.
Другие — обыкновенные, панельные проститутки — шныряли тут же около деревянного забора, приставая к тем
мужчинам, которые расходились пешком, и в особенности к
пьяным.
Благодетелем моим был, и пожаловаться на него не могу, разве под
пьяную руку неукротим на руку был, потому
мужчина из себя целая сажень, рука, как пудовая гиря, ну кровь-то в нем как заходит, тогда уж никто не попадайся на глаза — разнесет в щепы.
Савелий Кузнецов — человек изувеченный, едва ходит: работал прошлой весной в городе на пивном заводе, и там ему
пьяный казак плетью рёбра перебил. Встречался я с ним часто — он любит на бугре у мельниц лежать, греясь на солнышке.
Мужчина мне неизвестный: он не столько говорит, сколько кашляет.
Густая толпа, дым, гам оркестра, голые плечи женщин, подкрашенные глаза, белые пятна столов, красные, оскотинившиеся лица
мужчин — весь этот шабаш
пьяного веселья подействовал на Бориса совсем не так, как я ожидал.
Бросились к работной избе — трудники все до единого без задних ног лежат; бросились к Бояркиным, там ни от кого из
мужчин ни гласу, ни послушания: побежали к Игнатьевым, к Глафириным, там все пьяным-пьянехонько. Чрез Таисеина конюха ухитрился Петр Степанович во всем Комарове
мужчин споить.
Мужчина поднялся, вытянулся во весь рост и сорвал с себя маску. Открыв свое
пьяное лицо и поглядев на всех, любуясь произведенным эффектом, он упал в кресло и радостно захохотал. А впечатление действительно произвел он необыкновенное. Все интеллигенты растерянно переглянулись и побледнели, некоторые почесали затылки. Евстрат Спиридоныч крякнул, как человек, сделавший нечаянно большую глупость.
Солнце садилось. Нежно и сухо все золотилось кругом. Не было хмурых лиц. Светлая,
пьяная радость шла от красивой работы. И
пьянела голова от запаха сена. Оно завоевало все, — сено на укатанной дороге, сено на ветвях берез, сено в волосах
мужчин и на платках баб. Федор Федорович смотрел близорукими глазами и улыбался.
— Видите ли, сударыня, — быстро заговорил
мужчина, как бы оправдываясь, — мы не спали две ночи и ехали в отвратительном экипаже. Ну, конечно, естественно, что она больна и тоскует… А тут еще, знаете ли, нам
пьяный извозчик попался, чемодан у нас украли… метель всё время, но к чему, сударыня, плакать? Впрочем, этот сон в сидячем положении утомил меня, и я точно
пьяный. Ей-богу, Саша, тут и без тебя тошно, а ты еще плачешь!
Она отошла от перил и хотела бежать, как вдруг какой-то
мужчина, видимо
пьяный, взял ее за руку.