Неточные совпадения
Калмыки от казаков во всю силу побежали на те самые места, где было скрытное калмыцкое
войско, и так их навели на калмык, которые все вдруг на них, казаков, ударили и, помянутого атамана с несколькими казаками захватя, удержали у себя одного атамана для сего токмо, дабы тем удержанием прежде захваченных ими калмык высвободить; ибо, прочих отпустя, требовали оных своих калмычат к себе обратно; но наказной атаман ответствовал, что у них атаманов много, а без вожей им пробыть нельзя, и с тем далее в
путь свой отправились; токмо на то место, где прежде с атаманом Нечаем казаки чрез горловину Сыр-Дарьи переправлялись, не потрафили, но, прошибшись выше, угодили к Аральскому морю, где у них провианта не стало.
Отправясь он, Нечай, в
путь свой с теми казаками, до Хивы способно дошел, и, подступя под нее в такое время, когда хивинский хан со всем своим
войском был на войне в других тамошних сторонах, а в городе Хиве, кроме малых и престарелых, никого почти не было, без всякого труда и препятствия городом и всем тамошним богатством завладел, а ханских жен в полон побрал, из которых одну он, Нечай, сам себе взял и при себе ее содержал.
По таковом счастливом завладении он, Нечай, и бывшие с ним казаки несколько времени жили в Хиве во всяких забавах и об опасности весьма мало думали; но та ханская жена, знатно полюбя его, Нечая, советовала ему: ежели он хочет живот свой спасти, то б он со всеми своими людьми заблаговременно из города убирался, дабы хан с
войском своим тут его не застал; и хотя он, Нечай, той ханской жены наконец и послушал, однако не весьма скоро из Хивы выступил и в
пути, будучи отягощен многою и богатою добычею, скоро следовать не мог; а хан, вскоре потом возвратясь из своего походу и видя, что город его Хива разграблен, нимало не мешкав, со всем своим
войском в погоню за ним, Нечаем, отправился и чрез три дня его настиг на реке, именуемой Сыр-Дарья, где казаки чрез горловину ее переправлялись, и напал на них с таким устремлением, что Нечай с казаками своими, хотя и храбро оборонялся и многих хивинцев побил, но напоследок со всеми имевшимися при нем людьми побит, кроме трех или четырех человек, кои, ушед от того побоища, в
войско яицкое возвратились и о его погибели рассказали.
Прочие же
войска ограничивались одним видом нападения и ждали, когда другие проложат им
путь в город.
Узнав о его приезде, многие с
пути поспешают опять к университету и ждут его выхода перед подъездом, где опять собирается толпа, только на сей раз уже без полиции, властей и
войска.
Бледный, сосредоточенный стоял на вышке горы капитан Танасио, руководя прицелами своей батареи. Между выстрелами орудий он то и дело подносил бинокль к глазам, зорко оглядывая ведущую от леса, среди кукурузных полей, дорогу, По этому
пути должно было подойти к ним давно и страстно, ожидаемое
войско королевича.
— Это не простой солдат. Это герой. Он указал королю
путь, как ближе найти неприятельский лагерь, он остановил
войско, когда оно бросилось в бегство, и он же защитил своей грудью самого короля, когда неприятельская сабля направилась на него. Король не может забыть этого и считает солдата Ивана своим лучшим другом и слугою.
Все встречные на
пути короля с удивлением поглядывали на серого солдата и спрашивали, почему он идет рядом с королем. Простой, серый солдат, и дождался такой почести! Тогда из рядов
войска послышались голоса...
Ему-то поверил он, как другу, тайну письма, свои опасения насчет несчастливца, служившего так верно русскому
войску, и желание свое спасти его от гибели, которая его ожидает, если злодейские происки Денисова найдут себе
путь в Москве.
Вскоре отряд уланов отделился от нас, остались несколько конвойных, да и те, проведав от евреев, что на
пути нашем находятся русские
войска, бросили нас на произвол судьбы и сами убежали в лес.
Путь Елизаветы Петровны из дворца в Зимний был целым рядом триумфов. Какая разница была между этим торжественным шествием и ночной поездкой! Конная гвардия и пешие гвардейские полки окружали сани новой императрицы. Вдоль улицы стояли шпалерами
войска. Несметные толпы народа приветствовали ее единодушными криками «ура!».
Вернувшись на постоялый двор, я снова переоделся в форменное платье, велел ямщику уложить чемодан и тронулся в
путь. Я ехал в Петербург, куда двинулись
войска из Польши. Мое преступление, я в этом был уверен, могло остаться безнаказанным.
Несмотря на многочисленность французов и удобство их горной обуви, подбитой гвоздями остриями вниз, позволявшей им твердо держаться на скользких скалах, они не устояли против штыков «каменных суворовцев» и бежали. Отступая, они сожгли Чертов мост, бывший на
пути русских
войск.
Составив втроем совет, по каким следам отыскивать одного из важнейших своих членов, отпадшего от поморского согласия, они решились ехать в обратный
путь как вернейший, по их мнению, для встречи с беглецом и для избежания неприятного свидания с русским
войском, особенно с заклятым губителем их, Мурзенкою.
Русские
войска, посланные императором Павлом для действия против французов, на сухом
пути простирались до 65 000, а именно корпусы Розенберга — 20 000, Германа, впоследствии Ребиндера — 11 000, Римского-Корсакова — 27 000 и принца Конде — 7000.
Ещё в мае пронёсся слух о созыве сибирского ополчения, которому будет поручена охрана железнодорожного
пути, причём ныне охраняющие его
войска будут двинуты на театр военных действий.
Везде татарин составляет наше передовое
войско; везде очищает нам
путь к неприятелю ужасом имени своего.
Издавна русские
войска ходили по Польше по всем направлениям, учреждали магазины и оставались в ней. С началом второй турецкой войны, по предварительном сношении русского правительства с польским, они прошли ближайшим
путем, через южные польские земли, в турецкие пределы.
Данная
войсками присяга Константину Павловичу, со дня на день долженствующая быть замененной другою, давала им в руки возможность действовать на солдат якобы легальным
путем, указывая на то, что шутить присягой грешно, что от присяги может освободить их лишь тот, кому они присягали, а именно, их император Константин Павлович, которого брат его Николай держит, будто бы, под арестом, намереваясь захватить престол силою.
Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских
войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину
путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину.
Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши
войска по пятам французов, тем больше они проходили дороги.
Из всего, чтò мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, итти на Петербург, итти на Нижний Новгород, итти назад, севернее или южнее, тем
путем, которым пошел потом Кутузов, ну чтò бы ни придумать, глупее и пагубнее того, чтò сделал Наполеон, т. е. оставаться до октября в Москве, предоставляя
войскам грабить город, потом колеблясь оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск по разоренной Смоленской дороге — глупее этого, пагубнее для
войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия.
Но отрезать — никого не отрезали, и не опрокинули. И французское
войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, всё тот же свой гибельный
путь к Смоленску.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения
пути и всех других условий, взятых отдельно. После Вязьмы
войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так шли до конца. Бертье писал своему Государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал...
В-третьих, бессмысленно было терять свои
войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания
пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, т. е. одну сотую всего
войска.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался на деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до
пути, занятого нашими
войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на
путь сообщения Кутузова с
войсками, шедшими из России.