Неточные совпадения
«Помилуйте! — начали потом
пугать меня за обедом у начальника порта, где собиралось человек пятнадцать за столом, — в качках возят старух или дам». Не знаю, какое различие полагал собеседник между дамой и старухой. «А
старика можно?» — спросил я. «Можно», — говорят. «Ну так я поеду в качке».
Вдруг вся стая, как будто чем испуганная, стремительно поднялась.
Старик выскочил из шалаша, а за ним и я, чтоб посмотреть: кто
испугал тетеревов?..
Здесь снова
пугали меня Трубецкой,
Что будто ее воротили:
«Но я не боюсь — позволенье со мной!»
Часы уже десять пробили.
Пора! я оделась. «Готов ли ямщик?»
— «Княгиня, вам лучше дождаться
Рассвета, — заметил смотритель-старик. —
Метель начала подыматься!»
— «Ах, то ли придется еще испытать!
Поеду. Скорей, ради бога...
О
стариках я говорил с ней немного, а о посещении Ихменева умолчал, до времени; предполагаемая дуэль Николая Сергеича с князем могла
испугать ее.
Тощее, бледное и больное ее личико было обращено к нам; она робко и безмолвно смотрела на нас и с каким-то покорным страхом отказа протягивала нам свою дрожащую ручонку.
Старик так и задрожал весь, увидя ее, и так быстро к ней оборотился, что даже ее
испугал. Она вздрогнула и отшатнулась от него.
Он и сам залез было в воду по брюхо и два-три раза лакнул ее языком. Но соленая вода ему не понравилась, а легкие волны, шуршавшие о прибрежный гравий,
пугали его. Он выскочил на берег и опять принялся лаять на Сергея. «К чему эти дурацкие фокусы? Сидел бы у берега, рядом со
стариком. Ах, сколько беспокойства с этим мальчишкой!»
Ей казалось, что ее место около больного
старика, и деревенское заточение не только не
пугало ее, но рисовалось в ее воображении в самых заманчивых красках.
Появление
старика испугало было Елену; она вспомнила рассказы про леших, и странно подействовали на нее морщины и белая борода незнакомца, но в голосе его было что-то добродушное; Елена, переменив внезапно мысли, бросилась к нему в ноги.
Предостережения не
пугали нас, мы раскрашивали сонному чеканщику лицо; однажды, когда он спал пьяный, вызолотили ему нос, он суток трое не мог вывести золото из рытвин губчатого носа. Но каждый раз, когда нам удавалось разозлить
старика, я вспоминал пароход, маленького вятского солдата, и в душе у меня становилось мутно. Несмотря на возраст, Гоголев был все-таки так силен, что часто избивал нас, нападая врасплох; изобьет, а потом пожалуется хозяйке.
Однажды я сказал
старику, что иногда записываю его речи в тетрадь, где у меня уже записаны разные стихи, изречения из книг; это очень
испугало начетчика, он быстро покачнулся ко мне и стал тревожно спрашивать меня...
Рядом с ним стал пришедший попозже инспектор народных училищ, Сергей Потапович Богданов,
старик с коричневым глупым лицом, на котором постоянно было такое выражение, как будто он хотел объяснить кому-то что-то такое, чего еще и сам никак не мог понять. Никого так легко нельзя было удивить или
испугать, как Богданова: чуть услышит что-нибудь новое или тревожное, и уже лоб его наморщивается от внутреннего болезненного усилия, и изо рта вылетают беспорядочные, смятенные восклицания.
Каждый год пойдет родить дочерей, так не наездишься!» Впрочем, время взяло свое, и через несколько дней разгладились морщины (которые на сей раз никого не
пугали) на лбу Степана Михайлыча, и мысль, что может быть через год невестка родит ему внука, успокоила
старика.
Она составила себе о нем предварительно выгодное понятие; грубоватая наружность свекра с первого взгляда
испугала ее, но скоро она прочла в его разумных глазах и добродушной улыбке, услыхала в голосе, что у этого
старика много чувства, что он сердечно расположен к ней, что он готов полюбить, что он полюбит ее.
Это было последнее слово, которое я слышал от генерала в его доме. Затем, по случаю наступивших сумерек,
старик предложил мне пройтись, и мы с ним долго ходили, но я не помню, что у нас за разговор шел в то время. В памяти у меня оставалось одно
пугало «безнатурный дурак», угрожая которым, Перлов говорил не только без шутки и иронии, а даже с яростию, с непримиримою досадой и с горькою слезой на ресницах.
На тротуаре в тени большого дома сидят, готовясь обедать, четверо мостовщиков — серые, сухие и крепкие камни. Седой
старик, покрытый пылью, точно пеплом осыпан, прищурив хищный, зоркий глаз, режет ножом длинный хлеб, следя, чтобы каждый кусок был не меньше другого. На голове у него красный вязаный колпак с кистью, она падает ему на лицо,
старик встряхивает большой, апостольской головою, и его длинный нос
попугая сопит, раздуваются ноздри.
Старик задыхался от возбуждения и сверкающими глазами смотрел на дочь так яростно, точно на ее месте Фома сидел. Любовь
пугало его возбуждение.
Эти странные, оспаривающие кого-то восклицания, удивляя Евсея,
пугали его, указывали на таинственную двойственность жизни
старика.
Этими словами слепой
старик точно придавил вратаря. Полуект Степаныч узнал его: это был тот самый Брехун, который сидел на одной цепи с дьячком Арефой. Это открытие
испугало воеводу, да и речи неподобные болтает слепой бродяга. А сердце так и захолонуло, точно кто схватил его рукой… По каком ясном соколе убивается красная пташка?.. Боялся догадаться старый воевода, боялся поверить своим ушам…
С трудом пошевелив тело своё, Артамонов сбросил на пол страшно тяжёлые ноги, но кожа подошв не почувствовала пола, и
старику показалось, что ноги отделились, ушли от него, а он повис в воздухе. Это —
испугало его, он схватился руками за плечо Тихона.
— Я вынул его на всякий случай, — произнес он, — мы не доверяемся тишине. Вас зовут Стелла, извините, если я ошибаюсь, но так сказал мне бритый
старик, приславший что-то в этом свертке. Что там — мне неизвестно. Вот он. Может быть, я вас
испугал, барышня?
— Умрешь и ты! Что ты меня этим
пугаешь! Молодой ты человек, пришел к
старику и огорчаешь его. Для чего! — вскинулся на него хозяин.
— Врёшь! — воет
старик, так что его вёрст на пять кругом слышно. Человек он жидкий и треплется в окне, как лохмотья на огородном
пугале в ненастный, ветреный день.
Для этого извольте распорядиться, чтобы розгами секли молодые солдаты из новоприбывших из армии, потому что наши
старики все заражены на этот счет гвардейским либерализмом: они товарища не секут как должно, а только блох у него за спиною
пугают.
В один сумрачный ненастный день, в начале октября 186* года, в гардемаринскую роту морского кадетского корпуса неожиданно вошел директор, старый, необыкновенно простой и добродушный адмирал, которого кадеты нисколько не боялись, хотя он и любил иногда прикинуться строгим и сердито хмурил густые, нависшие и седые свои брови, журя какого-нибудь отчаянного шалуна. Но добрый взгляд маленьких выцветших глаз выдавал
старика, и он никого не
пугал.
Живший у него в избушке ручной ворон, безотлучно сидевший на плече и около своего хозяина,
пугал суеверных людей и придавал окружавшей
старика таинственности мрачную окраску.
Одному из вельмож, любившему выпить, государыня подарила большой кубок, а другому старичку, взявшему к себе на содержание танцовщицу, послала
попугая, который то и дело говорил «Стыдно
старику дурачиться».
Соседи не замедлили передать ему рассказы о прежнем хозяине дома, но эти рассказы, подтверждаемые находками, не
испугали храброго воина, и он заметил передававшему ему рассказ о «кровавом
старике...