А та нежная, тонкая, живая нить, которая связывает
процесс учения с вечным стремлением к знанию, освещает его, подымает, живит, — молчала или затрагивалась редко, случайно…
Неточные совпадения
— Я не могу вполне с этим согласиться, — отвечал Алексей Александрович. — Мне кажется, что нельзя не признать того, что самый
процесс изучения форм языков особенно благотворно действует на духовное развитие. Кроме того, нельзя отрицать и того, что влияние классических писателей в высшей степени нравственное, тогда как, к несчастью, с преподаванием естественных наук соединяются те вредные и ложные
учения, которые составляют язву нашего времени.
Очень интересны слова, сказанные им на
процессе 1 марта: «Крещен в православии, но православие отрицаю, хотя сущность
учения Иисуса Христа признаю.
Учение об эманации отрицает и лицо Творца и лицо творимых, отрицает свободу и самостоятельность творения.] все живое пребывает в божественном плане космоса, до времени и до мира совершается в идеальном
процессе божественной диалектики.
Мировому бытию может быть, далее, приписана некоторая, хотя и ущербленная, реальность, производная от Абсолютного; так стоит дело в системе статического пантеизма Спинозы, а также и динамического пантеизма Гартмана и Древса: мир возникает, согласно
учению последних, вследствие некоторого «скандала» в абсолютном, — появления слепой и бессмысленной воли к бытию, вызвавшей против себя логическую реакцию в недрах абсолютного, причем для ликвидации этого недоразумения потребовался целый мировой
процесс.
Три ипостаси, по Савеллию, — это три различные формы внешнего проявления в мире единого Божества.], необходимо признать, что этим
учением он вносит
процесс в само Божество и тем самым впадает в противоречие с «собственным утверждением трансцендентности, а потому и абсолютности Бога.
В системе Шеллинга (я разумею, конечно, его последнюю, наиболее совершенную и договоренную систему «Philosophie der Offenbarung») с ее
учением о самораскрытии троичного Божества через мировой
процесс идея отрицательного богословия о трансцендентности Божества соответствует лишь определенному моменту бо-. жественной и космической диалектики.
Но мне совершенно чужд монизм, эволюционизм и оптимизм Фихте, Шеллинга и Гегеля, их понимание объективации духа, универсального Я, разума в мировом и историческом
процессе, особенно гегелевское
учение о самораскрытии духа и развитии к свободе в мировом
процессе, о становлении Божества.
Учение о Троичности Божества должно признать развитие в Боге и понять возникновение и течение мирового
процесса как внутреннее драматическое движение Божественной Троицы.
А платоническое
учение о том, что все человечество и весь космос предвечно завершены на небе, в идеях Божьих, превращает мировой
процесс в комедию и лишает человека реальной активности и реальной свободы.
Этот новый
процесс состоит в том, чтобы сознательно принять те истины
учения христианского, которые прежде бессознательно вливались в человечество через орган церкви и, которыми теперь живо еще человечество. Люди должны вновь поднять тот свет, которым они жили, но который скрыт был от них, и высоко поставить его перед собою и людьми и сознательно жить этим светом.
Материализм с его удивительным восторженным утверждением, что человек есть
процесс и больше ничего, есть законное детище этого
учения, признавшего, что жизнь здешняя есть жизнь падшая. Спиритизм с его учеными последователями есть лучшее доказательство того, что научное и философское воззрение не свободно, а основано на религиозном
учении о блаженной вечной жизни, свойственной человеку.