Неточные совпадения
Прекрасны вы, брега Тавриды,
Когда вас видишь с корабля
При свете утренней Киприды,
Как вас впервой увидел я;
Вы мне предстали
в блеске брачном:
На небе синем и прозрачном
Сияли груды ваших гор,
Долин, деревьев, сёл узор
Разостлан был передо мною.
А там, меж хижинок татар…
Какой во мне
проснулся жар!
Какой волшебною
тоскоюСтеснялась пламенная грудь!
Но, муза! прошлое забудь.
А бедный Илюша ездит да ездит учиться к Штольцу. Как только он
проснется в понедельник, на него уж нападает
тоска. Он слышит резкий голос Васьки, который кричит с крыльца...
Илья Ильич
проснулся, против обыкновения, очень рано, часов
в восемь. Он чем-то сильно озабочен. На лице у него попеременно выступал не то страх, не то
тоска и досада. Видно было, что его одолевала внутренняя борьба, а ум еще не являлся на помощь.
Редела тень. Восток алел.
Огонь казачий пламенел.
Пшеницу казаки варили;
Драбанты у брегу Днепра
Коней расседланных поили.
Проснулся Карл. «Ого! пора!
Вставай, Мазепа. Рассветает».
Но гетман уж не спит давно.
Тоска,
тоска его снедает;
В груди дыханье стеснено.
И молча он коня седлает,
И скачет с беглым королем,
И страшно взор его сверкает,
С родным прощаясь рубежом.
Время от святок до масленицы, а затем и покаянные дни великого поста для Привалова промелькнули как длинный сон, от которого он не мог
проснуться. Волею-неволею он втянулся
в жизнь уездного города,
в его интересы и злобы дня. Иногда его начинала сосать тихая, безотчетная
тоска, и он хандрил по нескольку дней сряду.
Передонов не ходил
в гимназию и тоже чего-то ждал.
В последние дни он все льнул к Володину. Страшно было выпустить его с глаз, — не навредил бы. Уже с утра, как только
проснется, Передонов с
тоскою вспоминал Володина: где-то он теперь? что-то он делает? Иногда Володин мерещился ему: облака плыли по небу, как стадо баранов, и между ними бегал Володин с котелком на голове, с блеющим смехом;
в дыме, вылетающем из труб, иногда быстро проносился он же, уродливо кривляясь и прыгая
в воздухе.
Всю ночь провел он
в каком-то полусне, полубдении, переворачиваясь со стороны на сторону, с боку на бок, охая, кряхтя, на минутку засыпая, через минутку опять
просыпаясь, и все это сопровождалось какой-то странной
тоской, неясными воспоминаниями, безобразными видениями, — одним словом, всем, что только можно найти неприятного…
Все актеры, кроме Славянова, бредившего во сне,
проснулись среди ночи и лежали молча, со страхом и
тоскою в душе.
— Нет, я не спала, — отвечала Катерина, с усилием подавляя свое волнение. — Сон и не шел ко мне. Он все молчал и только раз позвал меня. Я подходила, окликала его, говорила ему; мне стало страшно; он не
просыпался и не слышал меня. Он
в тяжелом недуге, подай Господь ему помощи! Тогда мне на сердце стала
тоска западать, горькая
тоска! Я ж все молилась, все молилась, и вот это и нашло на меня.
В нем
проснулось какое-то ненасытное, бесконечное желание унижать ее, вымещать над ней свою
тоску и свое терпение, надругаться над нею, как будто
в намерении восстановить таким образом свои собственные попранные права, свое достоинство, которое видел униженным и презренным.
— Зашел я этто, вашескобродие,
в салун виски выпить, как ко мне увязались трое мериканцев и стали угощать… «Фрейнд», говорят… Ну, я, виноват, вашескобродие, предела не упомнил и помню только, что был пьян. А дальше
проснулся я, вашескобродие, на купеческом бриге
в море, значит, промеж чужих людей и почти голый, с позволения сказать… И такая меня
тоска взяла, вашескобродие, что и обсказать никак невозможно. А только понял я из ихнего разговора, что бриг идет
в Африку.
Проснется, и
тоска в сердце, будто жало сидит
в нем.
Опять
тоска и уныние. Словно
просыпался я на минуту, увидел что-то, и опять забыл, и опять все тот же бесконечный и тягостный сон. Читаю газеты — страшно. А по городу ходят еще более страшные слухи, и
в конторе рассказывают невероятные вещи, что Варшава уже взята, и многое другое, о чем лучше помолчать. Не верю я
в нашу Думу, но все-таки хорошо, что созывают.
«Уж
в замке
проснулись;
Мне слышался шорох и звук голосов». —
«О нет! Встрепенулись
Дремавшие пташки на ветвях кустов». —
«Заря уж багряна».
«О милый, постой». —
«Минвана, Минвана,
Почто ж замирает так сердце
тоской...