Неточные совпадения
Профессор с досадой и как будто умственною болью от перерыва оглянулся на странного вопрошателя, похожего более на бурлака, чем на философа, и перенес глаза на Сергея Ивановича, как бы спрашивая: что ж тут говорить? Но Сергей Иванович, который далеко не с тем усилием и односторонностью говорил, как профессор, и у которого в голове оставался простор для того, чтоб и отвечать профессору и вместе понимать ту
простую и естественную точку
зрения, с которой был сделан вопрос, улыбнулся и сказал...
С минуту мы неподвижно, напрягая слух и
зрение,
простояли на месте, но не слышали ничего, кроме шума дождя и журчания воды, бежавшей ручьями по земле.
Но вы поэт, а я
простой человек и потому скажу, что надо смотреть на дело с самой
простой, практической точки
зрения.
Мало того, что она держит народ в невежестве и убивает в нем чувство самой
простой справедливости к самому себе (до этого, по-видимому, никому нет дела), — она чревата последствиями иного, еще более опасного, с точки
зрения предупреждения и пресечения, свойства.
С самой
простой, низменной, мирской точки
зрения уже ясно, что безумно оставаться под сводом не выдерживающего своей тяжести здания и надо выходить из него.
Я сознавал, что это общее недоразумение… Когда я говорил, что Бел_и_чка прав, — я разумел совсем не то, что они. Моя мысль шла непонятными для них, как бы подземными ходами, и я чувствовал, что, если я ее выскажу, — это объединит против меня и тех, и других… Я представил себе неожиданность, растерянность, недоумение. Может быть, негодование, может быть, споры, а может быть,
простое пренебрежение к непонятной точке
зрения… Поэтому я сказал только...
Никто не может стать настолько выше своего века, чтоб совершенно выйти из него, и если современное поколение начинает
проще говорить и рука его смелее открывает последние завесы Изиды, то это именно потому, что Гегелева точка
зрения у него вперед шла, была побеждена для него.
— Вот видите… И с моей точки
зрения ваше понятие о простоте будет грубо. Но оставим это… Скажите — представляя себе жизнь только механизмом, вырабатывающим всё — и в том числе идеи, — неужели вы не ощущаете внутреннего холода и нет в душе у вас ни капли сожаления о всём таинственном и чарующе красивом, что низводится вами до
простого химизма, до перемещения частиц материи?
Не говоря о точке
зрения Посошкова, которая, может быть, не совсем удовлетворит требованиям живой народной науки, заметим здесь только о том, как в этом случае
простой здравый смысл русского человека сошелся с результатами, добытыми наконец в многолетних опытах и исследованиях людей ученых.
Без всякого надрыва они принимают
простой, с их точки
зрения, ответ, в меру понимания.
Нечто подобное происходит с
зрением человека. Человек всегда бессознательно направляет свое
зрение преимущественно на предметы, наиболее отдаленные и потому кажущиеся ему самыми
простыми по цвету и очертаниям: на небо, горизонт, далекие поля, леса. Предметы эти представляются тем более определенными и
простыми, чем более они удалены, и, наоборот, чем ближе предмет, тем сложнее его очертания и цвет.
С этой точки
зрения Вишневский превозвышал польскую знать и даже ливонских баронов; но если бы с ними у России зашла война, он бы не утерпел и пошел бы их «колотить» со всеусердием, ибо, хотя он втайне завидовал чистоте их «родовитой крови», но терпеть не мог в них «собачьей брови», то есть их высокомерия и надмения, которые ему были противны, так как он считал себя
простым и прямодушным.
Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек
зрения, представлялось современникам; но для нас — потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его
простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными.
Прокормится ли, не прокормится народ, весь народ, я не знаю, скажет себе человек, ставший на эту точку
зрения, и не могу знать: завтра может сделаться мор или нашествие, от которого и без голода помрет народ, или завтра же откроется новое питательное вещество, которое прокормит всех, или, что
проще всего, я умру завтра и ничего не узнаю о том, прокормился или не прокормился народ.