Неточные совпадения
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело пошли к дому. Левин сел на
лошадь и,
с сожалением
простившись с мужиками, поехал домой.
С горы он оглянулся; их не видно было в поднимавшемся из низу тумане; были слышны только веселые грубые голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.
Борис. Нельзя мне, Катя. Не по своей я воле еду: дядя посылает, уж и
лошади готовы; я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть
с местом-то тем
проститься, где мы
с тобой виделись.
Кабанова. Ну, теперь все готово.
Лошади приехали,
проститься тебе только, да и
с Богом.
Кабанов. Собрался совсем, и
лошади уж готовы. Так тоскует, беда! Уж я вижу, что ему
проститься хочется. Ну, да мало ли чего! Будет
с него. Враг ведь он мне, Кулигин! Расказнить его надобно на части, чтобы знал…
— Душа моя, это не беда; то ли еще на свете приедается! А теперь, я думаю, не
проститься ли нам?
С тех пор как я здесь, я препакостно себя чувствую, точно начитался писем Гоголя к калужской губернаторше. Кстати ж, я не велел откладывать
лошадей.
— Есть, Аркадий, есть у меня другие слова, только я их не выскажу, потому что это романтизм, — это значит: рассыропиться. А ты поскорее женись; да своим гнездом обзаведись, да наделай детей побольше. Умницы они будут уже потому, что вовремя они родятся, не то что мы
с тобой. Эге! я вижу,
лошади готовы. Пора! Со всеми я
простился… Ну что ж? обняться, что ли?
Илья Ильич еще холоднее
простился с толпой друзей. Тотчас после первого письма старосты о недоимках и неурожае заменил он первого своего друга, повара, кухаркой, потом продал
лошадей и, наконец, отпустил прочих «друзей».
Он
простился с ней и так погнал
лошадей с крутой горы, что чуть сам не сорвался
с обрыва. По временам он, по привычке, хватался за бич, но вместо его под руку попадали ему обломки в кармане; он разбросал их по дороге. Однако он опоздал переправиться за Волгу, ночевал у приятеля в городе и уехал к себе рано утром.
От слободы Качуги пошла дорога степью;
с Леной я
распрощался. Снегу было так мало, что он не покрыл траву;
лошади паслись и щипали ее, как весной. На последней станции все горы; но я ехал ночью и не видал Иркутска
с Веселой горы. Хотел было доехать бодро, но в дороге сон неодолим. Какое неловкое положение ни примите, как ни сядьте, задайте себе урок не заснуть, пугайте себя всякими опасностями — и все-таки заснете и проснетесь, когда экипаж остановится у следующей станции.
Через четверть часа я
простился с Мардарием Аполлонычем. Проезжая через деревню, увидел я буфетчика Васю. Он шел по улице и грыз орехи. Я велел кучеру остановить
лошадей и подозвал его.
На следующий день, 19 июня, мы
распрощались с гостеприимными китайцами и пошли дальше. Отсюда начиналась колесная дорога. Чтобы облегчить спины
лошадей, я нанял 2 подводы.
6 июня мы
распрощались с Кокшаровкой. Наши
лошади отдохнули и теперь шли гораздо бодрее, несмотря на то что слепней и мошек было так же много, как и вчера. Особенно трудно было идти задним. Главная масса мошкары держится в хвосте отряда. В таких случаях рекомендуется по очереди менять местами людей и
лошадей.
Слуга вошел и объявил, что
лошади готовы. Сильвио крепко сжал мне руку; мы поцеловались. Он сел в тележку, где лежали два чемодана, один
с пистолетами, другой
с его пожитками. Мы
простились еще раз, и
лошади поскакали.
Лошади были давно готовы, а мне все не хотелось расстаться
с смотрителем и его дочкой. Наконец я
с ними
простился; отец пожелал мне доброго пути, а дочь проводила до телеги. В сенях я остановился и просил у ней позволения ее поцеловать; Дуня согласилась… Много могу я насчитать поцелуев, [
с тех пор, как этим занимаюсь,] но ни один не оставил во мне столь долгого, столь приятного воспоминания.
Проходит еще три дня; сестрица продолжает «блажить», но так как матушка решилась молчать, то в доме царствует относительная тишина. На четвертый день утром она едет
проститься с дедушкой и
с дядей и объясняет им причину своего внезапного отъезда. Родные одобряют ее. Возвратившись, она перед обедом заходит к отцу и объявляет, что завтра
с утра уезжает в Малиновец
с дочерью, а за ним и за прочими вышлет
лошадей через неделю.
Дешерт стал одеваться, крича, что он умрет в дороге, но не останется ни минуты в доме, где смеются над умирающим родственником. Вскоре
лошади Дешерта были поданы к крыльцу, и он, обвязанный и закутанный, ни
с кем не
прощаясь, уселся в бричку и уехал. Весь дом точно посветлел. На кухне говорили вечером, каково-то у такого пана «людям», и приводили примеры панского бесчеловечья…
Девушка со слезами
простилась с родным гнездом, сама запрягла
лошадь и отправилась на Фотьянку.
Но старик не вытерпел: когда после ужина он улегся в хозяйском кабинете, его охватила такая тоска, что он потихоньку пробрался в кухню и велел закладывать
лошадей. Так он и уехал в ночь, не
простившись с хозяином, и успокоился только тогда, когда очутился у себя дома и нашел все в порядке.
У рощи остановились. Пока Анна Павловна рыдала и
прощалась с сыном, Антон Иваныч потрепал одну
лошадь по шее, потом взял ее за ноздри и потряс в обе стороны, чем та, казалось, вовсе была недовольна, потому что оскалила зубы и тотчас же фыркнула.
— Вишь, боярин, — сказал незнакомец, равняясь
с князем, — ведь говорил я тебе, что вчетвером веселее ехать, чем сам-друг! Теперь дай себя только до мельницы проводить, а там
простимся. В мельнице найдешь ночлег и корм
лошадям. Дотудова будет версты две, не боле, а там скоро и Москва!
— Скажи, что я верный друг ему, никогда не забуду, — ответил он через переводчика и, несмотря на свою кривую ногу, только что дотронулся до стремени, как быстро и легко перенес свое тело на высокое седло и, оправив шашку, ощупав привычным движением пистолет,
с тем особенным гордым, воинственным видом,
с которым сидит горец на
лошади, поехал прочь от дома Ивана Матвеевича. Ханефи и Элдар также сели на
лошадей и, дружелюбно
простившись с хозяевами и офицерами, поехали рысью за своим мюршидом.
Лошадей заложили, и молодые
простившись с кучером и форейтором, которым был на этот раз долгоногий Танайченок, отправились в дальнейший путь.
Вот подают
лошадей… Остается, стало быть,
проститься с вами, друзья мои,
проститься со своим столом и — айда! (Укладывает картограммы в папку.)
Дядя заставил Евсея
проститься с хозяевами и повёл его в город. Евсей смотрел на всё совиными глазами и жался к дяде. Хлопали двери магазинов, визжали блоки; треск пролёток и тяжёлый грохот телег, крики торговцев, шарканье и топот ног — все эти звуки сцепились вместе, спутались в душное, пыльное облако. Люди шли быстро, точно боялись опоздать куда-то, перебегали через улицу под мордами
лошадей. Неугомонная суета утомляла глаза, мальчик порою закрывал их, спотыкался и говорил дяде...
Был молодой месяц, маленький мороз, еще прекрасная дорога,
лошади, веселый ямщик, и я ехал и наслажждался, почти совсем не думая о том, чтò меня ожидает, или именно потому особенно наслаждался, что знал, чтò меня ожидает, и
прощался с радостями жизни.
Скоро нас выпустили на траву.
С этой поры я узнал новые радости, которые мне заменили потерю любви моей матери. У меня были подруги и товарищи, мы вместе учились есть траву, ржать так же, как и большие, и, подняв хвосты, скакать кругами вокруг своих матерей. Это было счастливое время. Мне всё
прощалось, все меня любили, любовались мною и снисходительно смотрели на всё, что бы я ни сделал. Это продолжалось не долго. Тут скоро случилось со мной ужасное. — Мерин вздохнул тяжело-тяжело и пошел прочь от
лошадей.
Простившись с Антонио, Арбузов пошел домой. Надо было до борьбы пообедать и постараться выспаться, чтобы хоть немного освежить голову. Но опять, выйдя на улицу, он почувствовал себя больным. Уличный шум и суета происходили где-то далеко-далеко от него и казались ему такими посторонними, ненастоящими, точно он рассматривал пеструю движущуюся картину. Переходя через улицы, он испытывал острую боязнь, что на него налетят сзади
лошади и собьют
с ног.
Я очнулся точно после странного сна… Над слободкой опять играли последние лучи скупого осеннего солнца… Люди еще волновались, громко обсуждая значение странного явления. В дверях нашей избы стояла Маруся
с омертвевшим, испуганным лицом… Она опять показалась мне постаревшей и изменившейся… Увидев, что Степан запряг
лошадь, она наскоро собрала свои пожитки и, не
прощаясь, не глядя на меня, как будто болезненно стыдясь показать свое лицо, вышла из избы и села в телегу.
Успокоив трудников, за дело принялся Петр Степаныч. Уложив в тележку свои пожитки и Парашины чемоданы, поехал он из обители.
Прощаясь с Таисеей, сказал, что едет в губернский город на неделю, а может, и больше. Заехав за перелесок, поворотил он в сторону и поставил
лошадей в кустах. Вскоре подошел к нему Семен Петрович
с Васильем Борисычем.
Я стал
прощаться… Многое было сказано ночью, но я не увозил
с собою ни одного решенного вопроса и от всего разговора теперь утром у меня в памяти, как на фильтре, оставались только огни и образ Кисочки. Севши на
лошадь, я в последний раз взглянул на студента и Ананьева, на истеричную собаку
с мутными, точно пьяными глазами, на рабочих, мелькавших в утреннем тумане, на насыпь, на лошаденку, вытягивающую шею, и подумал...
Офицеры стали
прощаться. Профессор предлагал им остаться переночевать, но они отказались. Гусар и артиллерист пошли взнуздать
лошадь. Высокий задержался на террасе
с Катею.
Майор только махнул рукой и начал рассказывать ему, как подлец Филька сшиб
лошади копыто, рассказывал длинно и в конце концов даже к самому лицу его поднес больное копыто
с гноящейся ссадиной и навозным пластырем, но Вывертов не понимал, не чувствовал и глядел на всё, как сквозь решетку. Бессознательно он
простился, влез в свою бричку и крикнул
с отчаянием...
Ночью под утро всё успокоилось. Когда встали и поглядели в окна, голые ивы со своими слабо опущенными ветвями стояли совершенно неподвижно, было пасмурно, тихо, точно природе теперь было стыдно за свой разгул, за безумные ночи и волю, какую она дала своим страстям.
Лошади, запряженные гусем, ожидали у крыльца
с пяти часов утра. Когда совсем рассвело, доктор и следователь надели свои шубы и валенки и,
простившись с хозяином, вышли.
У конюшни чернела телега, фыркала жевавшая
лошадь. Щепотьевцы кончили отработку и уехали; Алексей Рытов заехал на двор
проститься с отцом, и они заговорились. Большой, плечистый Алексей сидел, понурившись, на чеке телеги и курил. Степан радостно и любовно смотрел на него.
Перекрестившись, он надел шляпу, сел на
лошадь,
распрощался и поскакал туда, где для него было разложено сено. Несколько раз вставал он ночью и тихо разговаривал
с часовым.
Шумский быстро вышел из ее спальни, велел подать
лошадей и уехал в Петербург, ни
с кем не
простившись. В страшном, мучительном нравственном состоянии выехал он из Грузина.
Наложенные верхом возы
с домашнею посудой, стульями, шкапчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В доме соседнем
с домом Ферапонтова стояли повозки и
прощаясь выли и приговаривали бабы. Дворняшка-собака, лая, вертелась перед заложенными
лошадьми.
Ростов сейчас же велел подать свою
лошадь и, сухо
простившись с Борисом, поехал к себе.