Неточные совпадения
— А Бог его знает! Живущи,
разбойники! Видал я-с иных в деле, например: ведь весь исколот, как решето, штыками, а все махает шашкой, — штабс-капитан после некоторого молчания продолжал, топнув ногою о землю: — Никогда себе не
прощу одного: черт меня дернул, приехав в крепость, пересказать Григорью Александровичу все, что я слышал, сидя за забором; он посмеялся, — такой хитрый! — а сам задумал кое-что.
Дико́й (топнув ногой). Какое еще там елестричество! Ну как же ты не
разбойник! Гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожнами какими-то,
прости Господи, обороняться. Что ты, татарин, что ли? Татарин ты? А? говори! Татарин?
Он не видел тут никакого противоречия, а напротив, одно подтверждало другое: что милостивые пойдут в рай, а немилостивые — в ад, значило то, что всем надо быть милостивыми, а что
разбойника Христос
простил, значит, что и Христос был милостив.
— А
простит ли он нас? — спросили
разбойники.
Князь
простил бы опричнику его дерзкие речи. Бесстрашие этого человека в виду смерти ему нравилось. Но Матвей Хомяк клеветал на царя, и этого не мог снести Никита Романович. Он дал знак ратникам. Привыкшие слушаться боярина и сами раздраженные дерзостью
разбойников, они накинули им петли на шеи и готовились исполнить над ними казнь, незадолго перед тем угрожавшую бедному мужику.
— Ребятушки! — сказал он
разбойникам, когда они собрались вокруг него и Серебряного. — Настал мне час расстаться с вами.
Простите, ребятушки! Иду опять на Волгу. Не поминайте меня лихом, коли я в чем согрубил перед вами.
Несчастливцев (Милонову). Меня? Ошибаешься. (Вынимает пьесу Шиллера «
Разбойники».) Цензуровано. Смотри! Одобряется к представлению. Ах ты, злокачественный мужчина! Где же тебе со мной разговаривать! Я чувствую и говорю, как Шиллер, а ты — как подьячий! Ну, довольно! В дорогу, Аркашка!
Прощайте! (Кланяется всем.) Тетушка, пожалуйте ручку!
«Ну, как же ты не
разбойник, — кричит он, — гроза-то нам в наказание посылается, чтобы мы чувствовали, а ты хочешь шестами да рожнами какими-то,
прости господи, обороняться.
Марфа Андревна, однако, сообразила, что уже теперь ей не помогла бы и покорность, что
разбойники, найдя в сундуке одни детские тряпки, пришли бы еще в большую ярость и все равно не
простили бы ей ее упорства. Они отмстили бы ей именно тем мщением, к которому она обнаружила страх и боясь которого отдала бы им ключ.
Разбойника, который хотел убить меня, я
простила, а его не
прощаю…
Салай Салтаныч. Какая совесть? Где твоя совесть? Чужие деньги бросал — это совесть? Тому должен — не заплатил, другому должен — не заплатил, это совесть? Украл, ограбил, — не хорошо; а бросал деньги — хуже. Украл, ограбил — молись богу, бедным давай, бог
простит. Я знал один грек, молодой был,
разбойник был, по морю ходил, пушки палил, людей бил, грабил; состарился, монастырь пошел, монах стал, человек нравоучительный.
Мелания. Ты не предо мной, не пред людьми кайся, а перед богом! Люди — не
простят, а бог — милостив. Сам знаешь:
разбойники, в старину, как грешили, а воздадут богу богово и — спасены!
Андрей. Занимать гостей… Вот пытка-то!.. (Смотрит в дверь направо).
Прощай, Таня!.. Какую я сейчас с тобою подлость сделаю, так, кажется, убить меня… убить!.. Думал: будем век с тобою друг на друга радоваться!.. Ведь вон она сидит: такая веселая, смеется чему-то, лицо такое доброе… и не ожидает! Злодей я, злодей!.. Да что ж делать-то, коли другая взяла за сердце, да и вырвала его?.. От своей судьбы не уйдешь!.. И стал я ничем, ничем не лучше всякого
разбойника и всякого бесчестного!..
Тит Титыч. Ну,
прощай. (Подходит к двери). Ишь ты, какой сердитый! Да уж теперь не испугаете. Вот она, бумага-то, здесь в кармане.
Разбойники, грабители! (Уходит).
— Я для тебя, Катя, хуже
разбойника, хуже гадины… Скажи, — что мне делать, чтоб ты
простила? Все сделаю, что велишь. Топчи, плюй на меня… Только
прости, Катя!
— Да разве можно любить и думать: стоит или нет? Это уж будет не любовь. Я люблю не так. Если любишь, так все
простишь, все поймешь, без рассуждений, сердцем. Знайте это! Вот я вас люблю, вы мне то же сказали, так значит ничего не надо нам скрывать друг от друга. Если бы вы сделались
разбойником, и то бы я вас не разлюбила. Страдала бы за вас, но не перестала бы любить и не бросила.
— Искупитель
простил и
разбойника, а ты…
— Nous autres nous sommes сlements après la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traîres, [ —
Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не
прощаем изменникам,] — прибавил он с мрачною торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.