Неточные совпадения
И так они старели оба.
И отворились наконец
Перед супругом
двери гроба,
И новый он приял венец.
Он умер в час перед обедом,
Оплаканный своим соседом,
Детьми и верною женой
Чистосердечней, чем иной.
Он был
простой и добрый барин,
И там, где прах его лежит,
Надгробный памятник гласит:
Смиренный грешник, Дмитрий Ларин,
Господний раб и бригадир,
Под камнем сим вкушает мир.
По той же стене, где была кровать, у самых
дверей в чужую квартиру, стоял
простой тесовый стол, покрытый синенькою скатертью; около стола два плетеных стула.
На лестнице спрятался он от Коха, Пестрякова и дворника в пустую квартиру, именно в ту минуту, когда Дмитрий и Николай из нее выбежали,
простоял за
дверью, когда дворник и те проходили наверх, переждал, пока затихли шаги, и сошел себе вниз преспокойно, ровно в ту самую минуту, когда Дмитрий с Николаем на улицу выбежали, и все разошлись, и никого под воротами не осталось.
А между тем, все это время, у
двери в пустой комнате
простоял господин Свидригайлов и, притаившись, подслушивал.
— Головастик этот, Томилин, читал и здесь года два тому назад, слушала я его. Тогда он немножко не так рассуждал, но уже можно было предвидеть, что докатится и до этого. Теперь ему надобно будет православие возвеличить. Религиозные наши мыслители из интеллигентов неизбежно упираются лбами в
двери казенной церкви, —
простой, сыромятный народ самостоятельнее, оригинальнее. — И, прищурясь, усмехаясь, она сказала: — Грамотность — тоже не всякому на пользу.
«У ней
простое, но приятное лицо, — снисходительно решил Обломов, — должно быть, добрая женщина!» В это время голова девочки высунулась из
двери. Агафья Матвеевна с угрозой, украдкой, кивнула ей головой, и она скрылась.
— Кого вам? — спросит он и, услыхав имя Ильи Ильича или хозяйки дома, молча укажет крыльцо и примется опять рубить дрова, а посетитель по чистой, усыпанной песком тропинке пойдет к крыльцу, на ступеньках которого постлан
простой, чистый коврик, дернет за медную, ярко вычищенную ручку колокольчика, и
дверь отворит Анисья, дети, иногда сама хозяйка или Захар — Захар после всех.
Рынок заставлен корзинами с фруктами, с рыбой; тут стоймя приставлены к
дверям лавок связки сахарного тростника, который режут кусками и продают
простому народу как лакомство.
Перед моим отъездом граф Строганов сказал мне, что новгородский военный губернатор Эльпидифор Антиохович Зуров в Петербурге, что он говорил ему о моем назначении, советовал съездить к нему. Я нашел в нем довольно
простого и добродушного генерала очень армейской наружности, небольшого роста и средних лет. Мы поговорили с ним с полчаса, он приветливо проводил меня до
дверей, и там мы расстались.
Коля заметил, что Лебедев по получасу
простаивает у
двери и подслушивает, что они говорят с князем, о чем, разумеется, и известил князя.
Опрятный и вежливый лакей снял с нее шубку и теплые сапожки и отворил ей
дверь в просторную комнату с довольно
простою, но удобно и рассудительно размещенною мебелью.
У меня перед глазами не было ни затворенной
двери комнаты матушки, мимо которой я не мог проходить без содрогания, ни закрытого рояля, к которому не только не подходили, но на который и смотрели с какою-то боязнью, ни траурных одежд (на всех нас были
простые дорожные платья), ни всех тех вещей, которые, живо напоминая мне невозвратимую потерю, заставляли меня остерегаться каждого проявления жизни из страха оскорбить как-нибудь ее память.
Тут была
простая мораль «пур ле жанс», которую ни один делец обуздания никогда не считает для себя обязательною и в которой всегда имеется достаточно широкая
дверь, чтобы выйти из области азбучных афоризмов самому и вывести из нее своих присных.
Снова раздались шаги в сенях,
дверь торопливо отворилась — мать снова встала. Но, к ее удивлению, в кухню вошла девушка небольшого роста, с
простым лицом крестьянки и толстой косой светлых волос. Она тихо спросила...
Когда они ушли, она заперла
дверь и, встав на колени среди комнаты, стала молиться под шум дождя. Молилась без слов, одной большой думой о людях, которых ввел Павел в ее жизнь. Они как бы проходили между нею и иконами, проходили все такие
простые, странно близкие друг другу и одинокие.
Степан рассказывал про все свои убийства, нахмурив брови и устремив глаза в одну точку, самым
простым, деловитым тоном, стараясь вспомнить все подробности: «Вышел он, — рассказывал Степан про первое убийство, — босой, стал в
дверях, я его, значит, долбанул раз, он и захрипел, я тогда сейчас взялся за бабу» и т. д.
И, шаркнувши ножкой, мелкими шагами удаляется в обитель, в
дверях которой встречает его сама городничиха,
простая старуха, с платком на голове.
Тут он достиг высшей степени нетерпения;
двери были подле, но уйти как-то все неловко — надо было
простоять минуты две и выйти как будто нечаянно.
Она
простояла над ним минуты три, едва переводя дыхание, и вдруг ее обнял страх; она вышла на цыпочках, приостановилась в
дверях, наскоро перекрестила его и удалилась незамеченная, с новым тяжелым ощущением и с новою тоской.
Шатов говорил, что у них и
дверь не запирается, а однажды так настежь в сени всю ночь и
простояла.
Они вторгались за кулисы, бесцеремонно стучались в
двери ее уборной, когда она была еще полуодета, называли ее уменьшительными именами — и она смотрела на все это как на
простую формальность, род неизбежной обстановки ремесла, и спрашивала себя только об том — «мило» или «не мило» выдерживает она в этой обстановке свою роль?
…Он
простоял у окна вплоть до времени, когда все в доме встали, спешно умылся, оделся, пошёл в кухню, отворил
дверь и встал на пороге. Сидя за столом, Маркуша держал Борю меж колен, говоря ему...
Выйдя на тротуар, я остановился в недоумении, как останавливается человек, стараясь угадать нужную ему
дверь, и, подумав, отправился в гавань, куда неизменно попадал вообще, если гулял бесцельно. Я решил теперь, что ушел из кафе по причине
простой нервности, но больше не жалел уже, что ушел.
В данном случае началом события послужила приклеенная к гостеприимным
дверям «Розы»
простая белая бумажка, на которой было начертано: «Сего 17 июня имеет быть дан инструментально-вокально-музыкально-танцевальный семейный вечер с плату 20 к. на персону.
Когда приехали домой, Нина Федоровна сидела обложенная подушками, со свечой в руке. Лицо потемнело, и глаза были уже закрыты. В спальне стояли, столпившись у
двери, няня, кухарка, горничная, мужик Прокофий и еще какие-то незнакомые
простые люди. Няня что-то приказывала шепотом, и ее не понимали. В глубине комнаты у окна стояла Лида, бледная, заспанная, и сурово глядела оттуда на мать.
Дни тянулись один за другим, как длинные, серые нити, разматываясь с какого-то невидимого клубка, и мальчику стало казаться, что конца не будет этим дням, всю жизнь он
простоит у
дверей, слушая базарный шум.
— Да, я думаю, вам не легко понять такую
простую мысль, — говорила она, отступив от прилавка к
двери. — Но — представьте себе, что вы — рабочий, вы делаете всё это…
Действие в губернском городе. Комната небогатой квартиры на самом краю города;
двери справа и слева во внутренние комнаты, в глубине окно и входная
дверь; мебель
простая, но приличная, в комнате чисто и уютно.
— Пойдем-ка, — сказал он, заметно весело вытирая рот. На этот раз идти было недалеко; мы пересекли угол кухни и через две
двери поднялись в белый коридор, где в широком помещении без
дверей стояло несколько коек и
простых столов.
— А в таком случае не
проще ли вам выйти вон и прихлопнуть
дверь за собой! — проговорил Варрен, начиная тяжело дышать. В то же время он подступил ближе к Дюроку, бегая взглядом по его фигуре. — Что это за маскарад? Вы думаете, я не различу кочегара или матроса от спесивого идиота, как вы? Зачем вы пришли? Что вам надо от Молли?
Он проводил жену с свечою до
двери, потом вернулся и
простоял у окна, пока утренняя звезда совершенно исчезла в зареве рассвета.
Долго супруг разговаривал с супругой о жатве, льне и хозяйственных делах; и вовсе забыли о нищем; он целый битый час
простоял в
дверях; куда смотрел он? что думал? — он открыл новую струну в душе своей и новую цель своему существованию. Целый час он
простоял; никто не заметил; <Наталья> Сергевна ушла в свою комнату, и тогда Палицын подошел к ее воспитаннице.
Ничипоренко поскорее схватил с себя синие консервы, которые надел в дорогу для придания большей серьезности своему лицу, и едва он снял очки, как его
простым, не заслоненным стеклами глазам представился небольшой чистенький домик с
дверями, украшенными изображением чайника, графина, рюмок и чайных чашек. Вверху над карнизом домика была вывеска: «Белая харчевня».
Нечего греха таить, что мы постоянно были впроголодь. В воскресенье после обеда входная
дверь с улицы в залу растворялась, и рослая, краснощекая и в кружок остриженная белокурая чухонка вступала с двумя полными корзинами печенья от соседнего хлебника Шлейхера. Чего тут ни было, начиная с
простых белых или сдобных хлебов и кренделей до лакомых пряников, которыми Шлейхер славился и гордился. Были они большею частию в форме темно-красных сердец.
Вдоль стен сидели маменьки в пестрых чепцах, у
дверей жались господа
простого покроя, молодые с смущенными, пожилые с смирными лицами; но всего не опишешь.
Марья Антоновна, видевшая из наугольной, что Сергей Петрович прошел к себе, хотела к нему войти, но
дверь была заперта; она толкнулась раз, два, — ответа не последовало; она начала звать мужа по имени, — молчание. Несколько минут Мари
простояла в раздумье, потом пошла к матери.
Несколько минут Сергей Петрович
простоял, как полоумный, потом, взяв шляпу, вышел из кабинета, прошел залу, лакейскую и очутился на крыльце, а вслед за тем, сев на извозчика, велел себя везти домой, куда он возвратился, как и надо было ожидать, сильно взбешенный: разругал отпиравшую ему
двери горничную, опрокинул стоявший немного не на месте стул и, войдя в свой кабинет, первоначально лег вниз лицом на диван, а потом встал и принялся писать записку к Варваре Александровне, которая начиналась следующим образом: «Я не позволю вам смеяться над собою, у меня есть документ — ваша записка, которою вы назначаете мне на бульваре свидание и которую я сейчас же отправлю к вашему мужу, если вы…» Здесь он остановился, потому что в комнате появилась, другой его друг, Татьяна Ивановна.
У тех и у других были свои кавалеры; у первых почтительные и важные, у вторых услужливые и порой неловкие!.. в середине же теснился кружок людей не светских, не знакомых ни с теми, ни с другими, — кружок зрителей. Купцы и
простой народ проходили другими
дверями. — Это была миньятюрная картина всего петербургского общества.
В детстве, когда отец Анны Акимовны был
простым рабочим, она живала в таких домах, и потом, когда обстоятельства изменились, часто посещала их в качестве благотворительницы; узкая каменная лестница с высокими ступенями, грязная, прерываемая в каждом этаже площадкою; засаленный фонарь в пролете; смрад, на площадках около
дверей корыта, горшки, лохмотья, — все это было знакомо ей уже давным-давно…
Бедная, маленькая комната в квартире Зыбкиной; в глубине
дверь в кухню, у задней стены диван, над ним повешаны в рамках школьные похвальные листы; налево окно, направо шкафчик, подле него обеденный стол; стулья
простой, топорной работы, на столе тарелка с яблоками.
Комната в доме Краснова: прямо
дверь в сени; направо кровать с ситцевым пологом и окно, налево лежанка и
дверь в кухню; на авансцене
простой дощатый стол и несколько стульев; у задней стены и у окна скамьи, у левой стены шкаф с чашками, маленькое зеркало и стенные часы.
Власть кудесника так велика, что в любой момент он может выбить из бытовой колеи, причинить добро или зло —
простым действием, которое в руках у него приобретает силу: у галицких русинов знахарь втыкает нож по рукоятку под порог первых
дверей хаты; тогда зачарованный, схваченный вихрем, носится по воздуху до тех пор, пока заклинатель не вытянет потихоньку из-под порога воткнутый нож.
Это была правда. Я победил в себе легкий протест против этой подачки тюремщика, в лице которого видел теперь
простого, доброго и деликатного человека. Я взял чашку и хлеб… Через четверть часа он заглянул в круглое отверстие
двери и сказал...
Чертики в окне и страхобесие у
двери не повторились. Что это было?
Простая замена, оттого что сам не мог прийти, — или искус, испытание взрослости и верности: променяю ли я, пятилетняя, его, настоящего и единственного, на то вербное множество? То есть, встав спиной к пустой — им — кровати, не стану ли попросту — играть?
— Ах, Аркаша! как мне хотелось кончить это все дело!.. Нет, я сгублю свое счастье! У меня есть предчувствие! да нет, не через это, — перебил Вася, затем что Аркадий покосился на стопудовое, спешное дело, лежавшее на столе, — это ничего, это бумага писаная… вздор! Это дело решенное… я… Аркаша, был сегодня там, у них… я ведь не входил. Мне тяжело было, горько! Я только
простоял у
дверей. Она играла на фортепьяно, я слушал. Видишь, Аркадий, — сказал он, понижая голос, — я не посмел войти…
Почти в самых
дверях из прихожей в небольшое зальце Хвалынцева встретила миловидная брюнеточка, в
простом люстриновом платье темного цвета, с пухленьким личиком в том характере, который наиболее присущ брюнеткам чисто русской породы.
Не успел уйти Веденеев, как Лиза, отворив
дверь в свою комнату, наткнулась на сестру. Все время Наташа
простояла у
двери и в щелочку все глядела на Веденеева.
Ждать пришлось недолго. Спустя несколько минут
дверь широко распахнулась и в класс вошла небольшого роста тоненькая дама, с большими выразительными карими глазами, ласково глядевшими из-под низко надвинутой на лоб меховой шапочки, с длинным дорогим боа на шее поверх темного, чрезвычайно
простого коричневого платья.
С главою, склоненною несколько набок, выходит она из средней
двери, идет к авансцене медленно, важно, никуда не глядя, точно maximus pontifex [верховный жрец (лат.).] пред жертвоприношением, и описывает в воздухе головой не видимую
простым глазом дугу.
Знала об этом и гетера Азелла, так как гетеры, закрыв
двери свои за гостями, часто беседуют с нами и, находя в нас,
простых людях, и разум и сердце, любят в нас то, чего не встречают порою в людях богатых и знатных.