Неточные совпадения
Вронский был в эту зиму произведен в полковники, вышел из полка и жил один. Позавтракав, он тотчас же лег на диван, и в пять минут воспоминания безобразных сцен, виденных им в последние дни, перепутались и связались с представлением об Анне и мужике-обкладчике, который играл важную роль на медвежьей охоте; и Вронский заснул. Он
проснулся в темноте, дрожа
от страха, и поспешно зажег свечу. ― «Что такое?
― Он копошится и приговаривает по-французски скоро-скоро и, знаешь, грассирует: «Il faut le battre le fer, le broyer, le pétrir…» [«Надо ковать железо, толочь его, мять…»] И я
от страха захотела
проснуться,
проснулась… но я
проснулась во сне. И стала спрашивать себя, что это значит. И Корней мне говорит: «родами, родами умрете, родами, матушка»… И я
проснулась…
— Ну вот. Я знаю, что ты малый понятливый. Так вот ты следующий свой фельетон и начни так:"в прошлый, мол, раз я познакомил вас с"негодяем", а теперь, мол, позвольте познакомить вас с тою средой, в которой он, как рыба в воде, плавает". И чеши! чеши! Заснули, мол? очумели
от страха? Да по головам-то тук-тук! А то что в самом деле! Ее, эту мякоть, честью просят:
проснись! — а она только сопит в ответ!
Матвей заскрежетал во сне зубами, так что Дыма
проснулся и отодвинулся
от него со
страхом…
Я спала, улегшись кое-как на полу,
проснулась и закричала
от страха, но тотчас же отличила голос Кати, который раздавался громче всех, потом голос мадам Леотар, потом испуганной Насти, потом ключницы.
Правда, я могу как будто во сне припомнить что-то и раньше: всегда затепленную лампаду в темном углу, у старинного образа; потом как меня однажды сшибла на улице лошадь, отчего, как мне после рассказывали, я пролежала больная три месяца; еще как во время этой болезни, ночью,
проснулась я подле матушки, с которою лежала вместе, как я вдруг испугалась моих болезненных сновидений, ночной тишины и скребшихся в углу мышей и дрожала
от страха всю ночь, забиваясь под одеяло, но не смея будить матушку, из чего и заключаю, что ее я боялась больше всякого
страха.
Княжна думала ровно два дня! Два дня не было слышно ее смеха и крика.
Проснувшись ночью, я подслушала, что она даже во сне продолжает рассуждать с мадам Леотар. Она даже похудела немного в эти два дня, и румянец не так живо играл на ее светленьком личике. Наконец, на третий день, мы обе сошлись внизу, в больших комнатах. Княжна шла
от матери, но, увидев меня, остановилась и села недалеко, напротив. Я со
страхом ожидала, что будет, дрожала всеми членами.
На другой день
проснулся я с твердым решением — поскорее уехать. Подробности вчерашнего дня — разговор за чаем, жена, Соболь, ужин, мои
страхи — томили меня, и я рад был, что скоро избавлюсь
от обстановки, которая напоминала мне обо всем этом. Когда я пил кофе, управляющий Владимир Прохорыч длинно докладывал мне о разных делах. Самое приятное он приберег к концу.
Поверите ли: даже теперь иногда вижу его во сне, будто он меня дубасит, и
от страха просыпаюсь…
Вдруг сильный стук в калитку. Оленька
просыпается и не дышит
от страха; сердце у нее сильно бьется. Проходит полминуты, и опять стук.
Заяц ходит ночью по полям и лесам без
страха и прокладывает прямые следы; но как только приходит утро, враги его
просыпаются: заяц начинает слышать то лай собак, то визг саней, то голоса мужиков, то треск волка по лесу, и начинает
от страха метаться из стороны в сторону.
Во сне случится увидать его, в
страхе и трепете
просыпается она, скорбит по целым часам и со слезами и рыданьями молится Богу — да избавит впредь
от такой напасти.
И я стал спокоен, и мне сделалось легко, как будто я уже пережил самое страшное, что есть в смерти и безумии. И в первый раз вчера я спокойно, без
страха вошел в свой дом и открыл кабинет брата и долго сидел за его столом. И когда ночью, внезапно
проснувшись, как
от толчка, я услыхал скрип сухого пера по бумаге, я не испугался и подумал чуть не с улыбкой...
Груня видела все. Стало ей жаль барышни, и она решилась было не исполнить приказ Липмана; но мысль о заводах, куда сошлют ее и где отдадут за какого-нибудь горбатого, кривого кузнеца, придала ей жестокой твердости. Она сотворила крестное знамение, как бы умывая себе руки в невольном преступлении, прочла молитву, подошла на цыпочках к постели барышни, не смея перевесть дыхание
от страха, что делает худое дело, и
от страха, что Мариорица того и гляди может
проснуться.