Неточные совпадения
Каторжные и поселенцы изо дня в день несут наказание, а свободные
от утра до вечера говорят только о том, кого драли, кто бежал, кого поймали и будут драть; и странно, что к этим разговорам и интересам сам привыкаешь в одну неделю и,
проснувшись утром, принимаешься прежде всего за печатные генеральские приказы — местную ежедневную газету, и потом
целый день слушаешь и говоришь о том, кто бежал, кого подстрелили и т. п.
Поэтому, когда им случалось вдвоем обедать, то у Марьи Петровны всегда до того раскипалось сердце, что она, как ужаленная, выскакивала из-за стола и, не говоря ни слова, выбегала из комнаты, а Сенечка следом за ней приставал:"Кажется, я, добрый друг маменька, ничем вас не огорчил?"Наконец, когда Марья Петровна утром
просыпалась, то, сплеснув себе наскоро лицо и руки холодною водой и накинув старенькую ситцевую блузу, тотчас же отправлялась по хозяйству и уж затем
целое утро переходила
от погреба к конюшне,
от конюшни в контору, а там в оранжерею, а там на скотный двор.
— А независимость Сербии? Зверства турок? Первые добровольцы? И теперь не понимаешь? Ха-ха!.. Так я тебе скажу: это мое спасение, мой последний ход… Ты видишь, вон там сидит на скамейке дама и злится, а человек, на которого она злится, возьмет да и уйдет добровольцем освобождать братьев славян
от турецкого зверства. Ведь это, голубчик,
целая идеища… Я даже во сне вижу этих турок. Во мне
просыпается наша славянская стихийная тяга на Восток…
— Мне кажется, что я только что родился, — уверял он, валяясь в постели. — Да… Ведь каждый день вечность, по крайней мере
целый век. А когда я засыпаю, мне кажется, что я умираю. Каждое утро — это новое рождение, и только наше неисправимое легкомыслие скрывает
от нас его великое значение и внутренний смысл. Я радуюсь, когда
просыпаюсь, потому что чувствую каждой каплей крови, что живу и хочу жить… Ведь так немного дней отпущено нам на долю. Одним словом, пробуждение льва…
Горький народ.
От сытости не заиграешь. (Ирине.) Здравствуй, Ариша! (
Целует ее.) И-и, деточка, вот живу! Вот живу! В гимназии на казенной квартире, золотая, вместе с Олюшкой — определил господь на старости лет. Отродясь я, грешница, так не жила… Квартира большая, казенная, и мне цельная комнатка и кроватка. Все казенное.
Проснусь ночью и — о господи, матерь божия, счастливей меня человека нету!
И вдруг то необыкновенно хорошее, радостное и мирное, чего я не испытывал с самого детства, нахлынуло на меня вместе с сознанием, что я далек
от смерти, что впереди еще
целая жизнь, которую я, наверно, сумею повернуть по-своему (о! наверно сумею), и я, хотя с трудом, повернулся на бок, поджал ноги, подложил ладонь под голову и заснул, точно так, как в детстве, когда, бывало,
проснешься ночью возле спящей матери, когда в окно стучит ветер, и в трубе жалобно воет буря, и бревна дома стреляют, как из пистолета,
от лютого мороза, и начнешь тихонько плакать, и боясь и желая разбудить мать, и она
проснется, сквозь сон
поцелует и перекрестит, и, успокоенный, свертываешься калачиком и засыпаешь с отрадой в маленькой душе.
Во сне случится увидать его, в страхе и трепете
просыпается она, скорбит по
целым часам и со слезами и рыданьями молится Богу — да избавит впредь
от такой напасти.
Несмотря на утомление после прошлой ночи, проведенной в дороге, Виктор не мог заснуть
целую ночь: мысли, одна другой несообразнее, лезли ему в голову; лишь под утро он задремал, но поминутно
просыпался от тяжелых грез: то он видел себя убитым рукою мстительной Александрины, то ее — убитую им и плавающую в крови. С тяжелой головой, с разбитыми нервами встал он с постели около полудня.