Неточные совпадения
На другой день,
проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили, что он совсем не для того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал, что надо идти сначала
на слободу Навозную, а потом кружить по
полю до тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.
— И это мне в наслаждение! И это мне не в боль, а в наслаж-дение, ми-ло-сти-вый го-су-дарь, — выкрикивал он, потрясаемый за волосы и даже раз стукнувшись лбом об
пол. Спавший
на полу ребенок
проснулся и заплакал. Мальчик в углу не выдержал, задрожал, закричал и бросился к сестре в страшном испуге, почти в припадке. Старшая девочка дрожала со сна, как лист.
А иногда он
проснется такой бодрый, свежий, веселый; он чувствует: в нем играет что-то, кипит, точно поселился бесенок какой-нибудь, который так и поддразнивает его то влезть
на крышу, то сесть
на савраску да поскакать в луга, где сено косят, или посидеть
на заборе верхом, или подразнить деревенских собак; или вдруг захочется пуститься бегом по деревне, потом в
поле, по буеракам, в березняк, да в три скачка броситься
на дно оврага, или увязаться за мальчишками играть в снежки, попробовать свои силы.
И старческое бессилие пропадало, она шла опять. Проходила до вечера, просидела ночь у себя в кресле, томясь страшной дремотой с бредом и стоном, потом
просыпалась, жалея, что
проснулась, встала с зарей и шла опять с обрыва, к беседке, долго сидела там
на развалившемся пороге, положив голову
на голые доски
пола, потом уходила в
поля, терялась среди кустов у Приволжья.
Проснувшись ночью, я почувствовал, что у меня зябнет не одна спина, а весь я озяб, и было отчего: огонь
на очаге погасал, изредка стреляя искрами то
на лавку, то
на тулуп смотрителя или
на пол, в сено.
Когда он
проснулся, кругом было темно,
на полу валялись какие-то спавшие люди, сломанная мебель, пустые бутылки и т. д.
Когда он
проснулся во второй раз,
на полу комнаты сидели и лежали те же фигуры и опять пили.
Я спал плохо, раза два
просыпался и видел китайцев, сидящих у огня. Время от времени с
поля доносилось ржание какой-то неспокойной лошади и собачий лай. Но потом все стихло. Я завернулся в бурку и заснул крепким сном. Перед солнечным восходом пала
на землю обильная роса. Кое-где в горах еще тянулся туман. Он словно боялся солнца и старался спрятаться в глубине лощины. Я
проснулся раньше других и стал будить команду.
— Четыре. Феклуша — за барышней ходит, шьет, а мы три за столом служим, комнаты убираем. За старой барыней няня ходит. Она и спит у барыни в спальной,
на полу,
на войлочке. С детства, значит, такую привычку взяла. Ну, теперь почивайте, Христос с вами! да не
просыпайтесь рано, а когда вздумается.
Блеснул день, но не солнечный: небо хмурилось и тонкий дождь сеялся
на поля,
на леса,
на широкий Днепр.
Проснулась пани Катерина, но не радостна: очи заплаканы, и вся она смутна и неспокойна.
Поэзия первого зимнего дня была по-своему доступна слепому.
Просыпаясь утром, он ощущал всегда особенную бодрость и узнавал приход зимы по топанью людей, входящих в кухню, по скрипу дверей, по острым, едва уловимым струйкам, разбегавшимся по всему дому, по скрипу шагов
на дворе, по особенной «холодности» всех наружных звуков. И когда он выезжал с Иохимом по первопутку в
поле, то слушал с наслаждением звонкий скрип саней и какие-то гулкие щелканья, которыми лес из-за речки обменивался с дорогой и
полем.
Находя во мне живое сочувствие, они с увлеченьем предавались удовольствию рассказывать мне: как сначала обтают горы, как побегут с них ручьи, как спустят пруд, разольется
полая вода, пойдет вверх по полоям рыба, как начнут ловить ее вятелями и мордами; как прилетит летняя птица, запоют жаворонки,
проснутся сурки и начнут свистать, сидя
на задних лапках по своим сурчинам; как зазеленеют луга, оденется лес, кусты и зальются, защелкают в них соловьи…
Сергей не хотел будить дедушку, но это сделал за него Арто. Он в одно мгновение отыскал старика среди груды валявшихся
на полу тел и, прежде чем тот успел опомниться, облизал ему с радостным визгом щеки, глаза, нос и рот. Дедушка
проснулся, увидел
на шее пуделя веревку, увидел лежащего рядом с собой, покрытого пылью мальчика и понял все. Он обратился было к Сергею за разъяснениями, но не мог ничего добиться. Мальчик уже спал, разметав в стороны руки и широко раскрыв рот.
Через заднее крыльцо пробрался я в свою комнату. Дядька мой спал
на полу, и мне пришлось перешагнуть через него; он
проснулся, увидал меня и доложил, что матушка опять
на меня рассердилась и опять хотела послать за мною, но что отец ее удержал. (Я никогда не ложился спать, не простившись с матушкой и не испросивши ее благословения.) Нечего было делать!
Она
проснулась, охваченная дрожью. Как будто чья-то шершавая, тяжелая рука схватила сердце ее и, зло играя, тихонько жмет его. Настойчиво гудел призыв
на работу, она определила, что это уже второй. В комнате беспорядочно валялись книги, одежда, — все было сдвинуто, разворочено,
пол затоптан.
Рано утром она вычистила самовар, вскипятила его, бесшумно собрала посуду и, сидя в кухне, стала ожидать, когда
проснется Николай. Раздался его кашель, и он вошел в дверь, одной рукой держа очки, другой прикрывая горло. Ответив
на его приветствие, она унесла самовар в комнату, а он стал умываться, расплескивая
на пол воду, роняя мыло, зубную щетку и фыркая
на себя.
На другое утро,
проснувшись, она подошла к тому же окну — и была поражена:
поля не было, а зеленела огромная сосновая роща!
Ее вопли будили меня;
проснувшись, я смотрел из-под одеяла и со страхом слушал жаркую молитву. Осеннее утро мутно заглядывает в окно кухни, сквозь стекла, облитые дождем;
на полу, в холодном сумраке, качается серая фигура, тревожно размахивая рукою; с ее маленькой головы из-под сбитого платка осыпались
на шею и плечи жиденькие светлые волосы, платок все время спадал с головы; старуха, резко поправляя его левой рукой, бормочет...
Проснулся он внезапно, точно кто толкнул его в бок, вскочил и, не отдавая себе отчета, куда и зачем, пошел опять по дороге. Море совсем угасло,
на берегу никого не было, дорога тоже была пуста. Коттеджи спали, освещаемые месяцем сверху, спали также высокие незнакомые деревья с густою, тяжелою зеленью, спало недопаханное квадратное
поле, огороженное проволокой, спала прямая дорога, белевшая и искрившаяся бледною полоской…
Когда я
проснулся на следующий день,
на полу нашей дачи врастяжку спал Карл Иваныч Гамм. Пепко спал совсем одетый
на лавке, подложив связку лекций вместо подушки. Меня охватило какое-то жуткое чувство: и стыдно, и гадко, и хотелось убежать от самого себя.
Уснул
на полу. Мне подостлали какое-то тряпье, под голову баба дала свернутую шубку, от которой пахло керосином. Я долго не спал и
проснулся, когда уже рассвело и
на шестке кипятили чугунок для чая.
Проснулся он среди ночи от какого-то жуткого и странного звука, похожего
на волчий вой. Ночь была светлая, телега стояла у опушки леса, около неё лошадь, фыркая, щипала траву, покрытую росой. Большая сосна выдвинулась далеко в
поле и стояла одинокая, точно её выгнали из леса. Зоркие глаза мальчика беспокойно искали дядю, в тишине ночи отчётливо звучали глухие и редкие удары копыт лошади по земле, тяжёлыми вздохами разносилось её фырканье, и уныло плавал непонятный дрожащий звук, пугая Илью.
Когда Фома, отворив дверь, почтительно остановился
на пороге маленького номера с одним окном, из которого видна была только ржавая крыша соседнего дома, — он увидел, что старый Щуров только что
проснулся, сидит
на кровати, упершись в нее руками, и смотрит в
пол, согнувшись так, что длинная белая борода лежит
на коленях, Но, и согнувшись, он был велик…
Когда я кончал, ветер, ворвавшийся в окно, раскидал листки по
полу. Тит
проснулся и сел
на постели. Лицо у него было сонное и кислое…
— Слава-богу лег
на пол спать с своей принцессой, да во сне под лавку и закатись, а тут
проснулся, испить захотел, кругом темень, он рукой пошевелил — с одной стороны стена, повел кверху — опять стена,
на другую сторону раскинул рукой — опять стена (в крестьянах к лавкам этакие доски набивают с краю, для красы), вот ему и покажись, что он в гробу и что его похоронили. Вот он и давай кричать… Ну, разутешили они нас тогда!
Мех понадобится, так
на другое утро я еще не
проснулась, а уж в зале по всему
полу меха разостланы, выбирай любой.
Ночью я лег
на полу около Бубенчика, и, когда возился, расстилая мешки, он,
проснувшись, пугливо спросил...
Однажды, после сильного кутежа, Лодка
проснулась в полдень полубольная и злая: мучила изжога, сухую кожу точно ржавчина ела, и глазам было больно. Спустив ноги
на пол, она постучала пяткой в половицу; подождав, постучала еще сильнее, а затем начала колотить по
полу ногами яростно, и глаза у нее зловеще потемнели.
Когда я
проснулся, было уже, вероятно, часов одиннадцать.
На полу юрты, прорезавшись сквозь льдины, играли косые лучи солнца. Бродяги в юрте не было.
Проснувшись на следующий день, я сначала считал всю эту ночную поездку просто сном. Только кинутое беспорядочно
на полу седло и не успевшее высохнуть верхнее платье убедили меня в действительности моего маленького приключения…
Мы проехали мимо. Мне казалось, что все эти впечатления сейчас исчезнут и что я
проснусь опять
на угрюмой бесконечной дороге или у дымного «яма». Но когда наш караван остановился у небольшого чистенького домика, — волшебный сон продолжался… Теплая комната, чистые и мягкие постели…
На полу ковры, в простенках — высокие зеркала… Один из моих спутников стоял против такого зеркала и хохотал, глядя
на отражение в ровном стекле своей полудикой фигуры…
Проснувшись в шесть часов вечера, в то самое время, как граф Турбин приехал в гостиницу, и увидав вокруг себя
на полу карты, мел и испачканные столы посреди комнаты, он с ужасом вспомнил вчерашнюю игру и последнюю карту — валета, которую ему убили
на пятьсот рублей, но, не веря еще хорошенько действительности, достал из-под подушки деньги и стал считать.
На другой день поутру дети,
проснувшись, увидели Алешу, лежащего
на полу без памяти. Его подняли, положили в постель и послали за доктором, который объявил, что у него сильная горячка.
Внезапно
пол под Андреем Николаевичем провалился, и он летел, все приближаясь к своей постели, и наконец
проснулся на ней.
— Да, коли бы это так было! — сказал он. Выходя из парома, он поглядел
на небо,
на которое указывал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел, лежа
на аустерлицком
поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно и молодо
проснулось в его душе».
Больные два солдата и матрос
проснулись и уже играют в карты. Матрос полулежит
на койке, солдаты сидят возле
на полу и в самых неудобных позах. У одного солдата правая рука в повязке и
на кисти наворочена целая шапка, так что карты держит он в правой подмышке или в локтевом сгибе, а ходит левой рукой. Сильно качает. Нельзя ни встать, ни чаю напиться, ни лекарства принять.
—
На минуточку, — закивал ему прокурор. — Моя еще спит, не
просыпалась. Когда она спит, я относительно свободен… Выйти-то из вагона нельзя, но зато корзинку можно пока
на пол поставить… Хоть за это спасибо. Ах, да! Я вам не говорил? У меня радость!
Семен Порфирьевич остолбенел и растянулся
на полу, затаив дыхание. Его охватила внутренняя дрожь. Но скоро он убедился, что хозяин не
проснулся. Он, как змея, пополз дальше.
— Однако пойдем садиться, — прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел
на небо,
на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа
на Аустерлицком
поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее что́ было в нем, вдруг радостно и молодо
проснулось в его душе.