Неточные совпадения
Я опустил руку в карман и достал оттуда один рубль, потом снова опустил руку во второй раз, но… карман мой был пуст… Мой неразменный рубль уже не возвратился… он
пропал… он
исчез… его не было, и на меня все смотрели и смеялись.
Самгин, как всегда, слушал, курил и молчал, воздерживаясь даже от кратких реплик. По стеклам окна ползал дым папиросы, за окном, во тьме, прятались какие-то холодные огни, изредка вспыхивал новый огонек, скользил,
исчезал, напоминая о кометах и о жизни уже не на окраине города, а на краю какой-то глубокой
пропасти, неисчерпаемой тьмы. Самгин чувствовал себя как бы наполненным густой, теплой и кисловатой жидкостью, она колебалась, переливалась в нем, требуя выхода.
Он не чертил ей таблиц и чисел, но говорил обо всем, многое читал, не обегая педантически и какой-нибудь экономической теории, социальных или философских вопросов, он говорил с увлечением, с страстью: он как будто рисовал ей бесконечную, живую картину знания. После из памяти ее
исчезали подробности, но никогда не сглаживался в восприимчивом уме рисунок, не
пропадали краски и не потухал огонь, которым он освещал творимый ей космос.
В одну минуту, как будто по волшебству, все
исчезло. Он не успел уловить, как и куда
пропали девушка и девчонка: воробьи, мимо его носа, проворно и дружно махнули на кровлю. Голуби, похлопывая крыльями, точно ладонями, врассыпную кружились над его головой, как слепые.
Но вот на востоке стала разгораться заря, и комета
пропала. Ночные тени в лесу
исчезли; по всей земле разлился серовато-синий свет утра. И вдруг яркие солнечные лучи вырвались из-под горизонта и разом осветили все море.
У меня кружилась голова от моих открытий,
пропасть открывалась перед глазами, и я чувствовал, как почва
исчезала под ногами.
Он пополнел, загар с его лица
исчез, даже заботливое выражение
пропало.
Словом сказать, уж на что была туга на деньги матушка, но и она не могла устоять против льстивых речей Струнникова, и хоть изредка, но ссужала-таки его небольшими суммами. Разумеется, всякий раз после подобной выдачи следовало раскаяние и клятвы никогда вперед не попадать впросак; но это не помогало делу, и то, что уж однажды попадало в карман добрейшего Федора Васильича,
исчезало там, как в бездонной
пропасти.
Или набегал на лоток зазевавшегося разносчика, мгновенно слизывал пирог или стопку маковников и мгновенно же
исчезал, словно
пропадал сквозь землю.
С наступлением весны он опять
исчез. На этот раз хотя уж не удивлялись, но без тревоги не обошлось. Родилось опасение, как бы его в качестве беспаспортного в Сибирь не угнали; чего доброго, таким родом он и совсем для «господ»
пропадет.
У ябедника Антония был брат Фортунат. Образ жизни он вел загадочный, часто куда-то отлучался и
пропадал надолго с гарнолужского горизонта. Водился он с цыганами, греками и вообще сомнительными людьми «по лошадиной части». Порой к гарнолужскому табуну нивесть откуда присоединялись дорогие статные лошади, которые также таинственно
исчезали. Многие качали при этом головами, но… пан Фортунат был человек обходительный и любезный со всеми…
Сумерки быстро спускались на землю. В море творилось что-то невероятное. Нельзя было рассмотреть, где кончается вода и где начинается небо. Надвигающаяся ночь, темное небо, сыпавшее дождем с изморозью, туман — все это смешалось в общем хаосе. Страшные волны вздымались и спереди и сзади. Они налетали неожиданно и так же неожиданно
исчезали, на месте их появлялась глубокая впадина, и тогда казалось, будто лодка катится в
пропасть.
Но жильцы быстро
исчезли: Фердыщенко съехал куда-то три дня спустя после приключения у Настасьи Филипповны и довольно скоро
пропал, так что о нем и всякий слух затих; говорили, что где-то пьет, но не утвердительно.
И вот всего только две недели спустя вдруг получено было его превосходительством сведение, что Настасья Филипповна бежала в третий раз, почти что из-под венца, и на этот раз
пропала где-то в губернии, а между тем
исчез из Москвы и князь Мышкин, оставив все свои дела на попечение Салазкина, «с нею ли, или просто бросился за ней — неизвестно, но что-то тут есть», заключил генерал.
Он
исчезал по целым суткам и
пропадал без вести.
— И какая, братец, умора была! Дьячков-то сын вдруг
исчез! Ищут-ищут — сгинул да
пропал, и все тут! А он — что ж бы ты думал! — не будь прост, да в грядах на огороде и спрятался. Так в бороздочке между двух гряд и нашли!
Все недоразумения, пререкания, сомнения — все должно было
исчезнуть, и даже навсегда готовилась быть засыпанной та
пропасть, которая до сих пор разделяла «малый» и «большой» дворы.
— Вот-вот-вот. Был я, как вам известно, старшим учителем латинского языка в гимназии — и вдруг это наболело во мне… Всё страсти да страсти видишь… Один
пропал, другой
исчез… Начитался, знаете, Тацита, да и задал детям, для перевода с русского на латинский, период:"Время, нами переживаемое, столь бесполезно-жестоко, что потомки с трудом поверят существованию такой человеческой расы, которая могла оное переносить!"7
И Перстень
исчез в кустах, уводя за собою коня. Разбойники один за другим
пропали меж деревьев, а царевич сам-друг с Серебряным поехали к Слободе и вскоре встретились с отрядом конницы, которую вел Борис Годунов.
Сначала облака
исчезнут и все затянутся безразличной черной пеленою; потом куда-то
пропадет лес и Нагловка; за нею утонет церковь, часовня, ближний крестьянский поселок, фруктовый сад, и только глаз, пристально следящий за процессом этих таинственных исчезновений, еще может различать стоящую в нескольких саженях барскую усадьбу.
Целую неделю продолжались строгости в остроге и усиленные погони и поиски в окрестностях. Не знаю, каким образом, но арестанты тотчас же и в точности получали все известия о маневрах начальства вне острога. В первые дни все известия были в пользу бежавших: ни слуху ни духу,
пропали, да и только. Наши только посмеивались. Всякое беспокойство о судьбе бежавших
исчезло. «Ничего не найдут, никого не поймают!» — говорили у нас с самодовольствием.
Набитые полуслепыми людьми, которые равнодушно верят всему, что не тревожит, не мешает им жить в привычном, грязном, зазорном покое, — распластались, развалились эти чужие друг другу города по великой земле, точно груды кирпича, брёвен и досок, заготовленных кем-то, кто хотел возвести сказочно огромное здание, но тот, кто заготовил всё это богатство, —
пропал,
исчез, и весь дорогой материал тоже
пропадает без строителя и хозяина, медленно сгнивая под зимними снегами и дождями осени.
«Крепкоголовых» не видать никого; они изредка выглядывают из внутренних комнат в залу, постоят с минуту около дверей, зевнут, подумают: «а ведь это всё наши!» — и
исчезнут в ту зияющую
пропасть, которая зовется собственно клубом.
Когда кустарник по временам
исчезает, на голых камнях я висну над
пропастью, одним плечом касаясь скалы, нога над бездной, а сверху грузин напевает какой-то веселый мотив.
Иногда свет
исчезал, и вместе с ним мгновенно
пропадали лодка, привязанный к ней челнок и люди, на ней находившиеся; но это продолжалось всего одну секунду.
Она унесла с собою все, что мне до сих пор казалось желанным и дорогим; все мои предположения, планы, намерения
исчезли вместе с нею; самые труды мои
пропали, продолжительная работа обратилась в ничто, все мои занятия не имеют никакого смысла и применения; все это умерло, мое я, мое прежнее я умерло и похоронено со вчерашнего дня.
Пусть
исчезнут все заботы,
Пропадет навеки горе,
Чтоб весь год не знать болезней,
Не открыть нам рта для жалоб!
И видел я это стадо, перелетающее семифутовую бездонную трещину вслед за своим вожаком, распластавшимся на секунду в воздухе, с поджатыми ногами и вытянутой шеей, и ни секунды не задержавшимся на другой стороне трещины: он не перелетел, а скользнул через
пропасть и
исчез за скалой.
С быстротой метеора мелькнуло мимо нас стадо… Грянули выстрелы почти залпом, а потом еще четыре из наших винчестеров поодиночке, чтобы добить двух подранков. Остальные
исчезли за углом скалы быстрее выстрелов магазинки. Охота была великолепная: четыре красавца козла лежали на камнях. Пятый, раненный, должно быть, слетел в
пропасть и
исчез из глаз в густом кустарнике на страшной глубине… Доставать его — и думать нечего.
Доримедонт Васильич
исчез и неизвестно где
пропадал целые три года кряду.
Ученый был совершенно прав: Власа нужно было кормить мукой, а жаб мучными червями, но поскольку
пропала первая, постольку
исчезли и вторые. Персиков оставшиеся двадцать экземпляров квакш попробовал перевести на питание тараканами, но и тараканы куда-то провалились, показав свое злостное отношение к военному коммунизму. Таким образом, и последние экземпляры пришлось выкинуть в выгребные ямы на дворе института.
Когда Федосей
исчез за плетнем, окружавшим гумно, то Юрий привязал к сухой ветле усталых коней и прилег на сырую землю; напрасно он думал, что хладный ветер и влажность высокой травы, проникнув в его жилы, охладит кровь, успокоит волнующуюся грудь… все призраки, все невероятности, порождаемые сомнением ожидания, кружились вокруг него в несвязной пляске и невольно завлекали воображение всё далее и далее, как иногда блудящий огонек, обманчивый фонарь какого-нибудь зловредного гения, заводит путника к самому краю
пропасти…
Молнии, слепя глаза, рвали тучи… В голубом блеске их вдали вставала горная цепь, сверкая синими огнями, серебряная и холодная, а когда молнии гасли, она
исчезала, как бы проваливаясь в тёмную
пропасть. Всё гремело, вздрагивало, отталкивало звуки и родило их. Точно небо, мутное и гневное, огнём очищало себя от пыли и всякой мерзости, поднявшейся до него с земли, и земля, казалось, вздрагивала в страхе пред гневом его.
Старший сын, любимый,
пропал,
исчез. Из любви к нему пришлось сделать такое, о чём не хочется вспоминать.
Вьюга свистела, как ведьма, выла, плевалась, хохотала, все к черту
исчезло, и я испытывал знакомое похолодание где-то в области солнечного сплетения при мысли, что собьемся мы с пути в этой сатанинской вертящейся мгле и
пропадем за ночь все: и Пелагея Ивановна, и кучер, и лошади, и я.
Возница безнадежно плюхнулся на облучок, выровнялся, качнулся, и мы проскочили в ворота. Факел
исчез, как провалился, или же потух. Однако через минуту меня заинтересовало другое. С трудом обернувшись, я увидел, что не только факела нет, но Шалометьево
пропало со всеми строениями, как во сне. Меня это неприятно кольнуло.
Мы долго блуждали по петербургской слякоти. Была осень. Дул сильный ветер с моря. Поднималась кода. Мы побывали на Дворцовой набережной. Разъяренная река пенилась и охлестывала волнами гранитные парапеты набережной. Из черной
пропасти, в которой
исчезал другой берег, иногда блестела молния, и спустя четверть минуты раздавался тяжелый удар: в крепости палили из пушек. Вода прибывала.
Тут человек
пропадает, тут сам от себя человек
исчезает, и самого себя не может сдержать — какая тут свадьба!
Что
пропал я,
исчез совершенно — в этом уж нет никакого сомнения, и это все в порядке вещей, ибо и быть не может никаким другим образом.
Внезапно, вместе с чувством тоски и потери дыхания, им овладели тошнота и слабость. Все позеленело в его глазах, потом стало темнеть и проваливаться в глубокую черную
пропасть. В его мозгу резким, высоким звуком — точно там лопнула тонкая струна — кто-то явственно и раздельно крикнул: бу-ме-ранг! Потом все
исчезло: и мысль, и сознание, и боль, и тоска. И это случилось так же просто и быстро, как если бы кто дунул на свечу, горевшую в темной комнате, и погасил ее…
Пестрая ватага из женщин, мужиков и ребят тянулась за околицу движущеюся узорчатою каймою, огибала бесконечное поле ржи,
исчезала потом за косогором,
пропадала вовсе и уже спустя немалое время появлялась, как сверкающее пятно, на белевшей вдалеке церковной паперти.
Жизнь его была загадочна: подростком лет пятнадцати он вдруг
исчез куда-то и лет пять
пропадал, не давая о себе никаких вестей отцу, матери и сестре, потом вдруг был прислан из губернии этапным порядком, полубольной, без правого глаза на темном и сухом лице, с выбитыми зубами и с котомкой на спине, а в котомке две толстые, в кожаных переплетах, книги, одна — «Об изобретателях вещей», а другая — «Краткое всемирное позорище, или Малый феатрон».
Мелькнет и
исчезнет, и опять выскочит, и опять
пропадет.
Вдруг
исчезли куда-то все улыбки, поклоны, пожатия руки и ласковые взгляды,
пропали все эти мимолетные вставки в речи: «Пожалуйста — голубчик — вы сделаете большое одолжение — дорогой», — все то, что составляло привычный и знакомый облик.
Как серны, переносятся они через
пропасти и скачут с обрывов, не разбиваясь; бьются в конвульсиях; тела их принимают самые невероятные позы, как будто все законы тяжести вдруг
исчезли; такие позы мы теперь можем видеть в атласах, изображающих больных из клиники Шарко.
Но куда он
исчез и
пропал?
Странное явление было объяснено и фантастичность его
исчезла. Страх
пропал, и я мог продолжать путь дальше.
Вот какая история происходила в этой квартире. Пропивши шаль, Путохин уж больше не возвращался домой. Куда он
исчез, я не знаю. После того как он
пропал, старуха сначала запила, а потом слегла. Ее свезли в больницу, младших ребят взяла какая-то родня, а Вася поступил вот в эту прачечную. Днем он подавал утюги, а ночью бегал за пивом. Когда из прачечной его выгнали, он поступил к одной из барышень, бегал по ночам, исполняя какие-то поручения, и его звали уже «вышибалой». Что дальше было с ним, я не знаю.
Соборный крест, раскаленный от лучей заходящего солнца, ярко сверкнул в
пропасти и
исчез.
— Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот
исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этою
пропастью и заглядываешь туда. И я заглянул…