Неточные совпадения
Он встал на ноги, в удивлении осмотрелся кругом, как бы дивясь и тому, что зашел сюда, и пошел на Т—в мост. Он был бледен, глаза его
горели, изнеможение было во всех его членах, но ему вдруг стало дышать как бы легче. Он почувствовал, что уже сбросил с себя это страшное бремя, давившее его так долго, и на душе его стало вдруг легко и мирно. «Господи! — молил он, — покажи мне путь мой, а я отрекаюсь от этой
проклятой… мечты моей!»
Виновник всего этого
горя взобрался на телегу, закурил сигару, и когда на четвертой версте, при повороте дороги, в последний раз предстала его глазам развернутая в одну линию кирсановская усадьба с своим новым господским домом, он только сплюнул и, пробормотав: «Барчуки
проклятые», плотнее завернулся в шинель.
Тогда Чертопханов, весь пылая стыдом и гневом, чуть не плача, опустил поводья и погнал коня прямо вперед, в
гору, прочь, прочь от тех охотников, чтобы только не слышать, как они издеваются над ним, чтобы только исчезнуть поскорее с их
проклятых глаз!
До
гор все шло хорошо, но в
горах нас встретил снег по колено, градусов восемь мороза и
проклятая швейцарская биза.
Известие о смерти несчастного Бубнова обрадовало Галактиона: эта смерть развязывала всем руки, и
проклятое дело по опеке разрешалось само собой. У него точно
гора свалилась с плеч.
— Да уведите хоть вы его как-нибудь! Нельзя ли? Пожалуйста! — И у бедного мальчика даже слезы негодования
горели на глазах. — О,
проклятый Ганька! — прибавил он про себя.
Живет эта Катря в светле да в тепле и никакого
горя не знает, а она, Наташка, муку-мученическую на
проклятой фабрике принимает.
— А как там, Вихров, в моем новом именьице, что мне досталось, — хорошо! — воскликнула Клеопатра Петровна. — Май месяц всегда в Малороссии бывает превосходный; усадьба у меня на крутой
горе — и прямо с этой
горы в реку; вода в реке чудная — я стану купаться в ней, ах, отлично! Потом буду есть арбузы, вишни; жажда меня эта
проклятая не будет мучить там, и как бы мне теперь пить хотелось!
И народ бежал встречу красному знамени, он что-то кричал, сливался с толпой и шел с нею обратно, и крики его гасли в звуках песни — той песни, которую дома пели тише других, — на улице она текла ровно, прямо, со страшной силой. В ней звучало железное мужество, и, призывая людей в далекую дорогу к будущему, она честно говорила о тяжестях пути. В ее большом спокойном пламени плавился темный шлак пережитого, тяжелый ком привычных чувств и
сгорала в пепел
проклятая боязнь нового…
Некоторое время в окнах вагона еще мелькали дома
проклятого города, потом засинела у самой насыпи вода, потом потянулись зеленые
горы, с дачами среди деревьев, кудрявые острова на большой реке, синее небо, облака… потом большая луна, как вчера на взморье, всплыла и повисла в голубоватой мгле над речною гладью…
Поезд летит, мелькают какие-то огороды, вправо остается возвышенность Лесного, Поклонная
гора, покрытая сосновым лесом, а влево ровнем-гладнем стелется к «синему морю»
проклятое богом чухонское болото.
Анна. Да,
горе; и с ним было
горе, и умер —
горе. До нас ли ему было, прости ему господи, коли он души своей не пожалел! За деньги, за
проклятые деньги… Ведь всем умереть; да зачем же так!..
«Сердечный ты мой!
Натерпелся ты
горя живой,
Да пришлося терпеть и по смерти…
То случится
проклятый пожар,
То теперь наскакали вдруг — черти!
Вот уж подлинно бедный Макар!
Дом-то, где его тело стояло,
Загорелся, — забыли о нем, —
Я схватилась: побились немало,
Да спасли-таки гроб целиком,
Так опять неудача сегодня!
Видно, участь его такова…
Расходилась рука-то господня,
Не удержишь...
Господи — помилуй!
Мы — твои рабы!
Где же взять нам силы
Против злой судьбы
И нужды
проклятой?
В чем мы виноваты?
Мы тебе — покорны,
Мы с тобой — не спорим,
Ты же смертью черной
И тяжелым
горемКаждый день и час
Убиваешь нас!
Сядь, сядь здесь возле меня: я все мое
горе тебе расскажу; разрази меня,
проклятую, проклятием матерним…
—
Проклятое мое дело, и судьба моя
проклятая… — ворчит сердито хозяйка. — Как я за покойным мужем жила, я никакого
горя себе не видела. А теперь, что ни швейцар — так пьяница, а горничные все воровки. Цыц, вы, проклятики!.. Вот и эта Проська, двух дней не прожила, а уж из номера двенадцатого у девушки чулки стащила. А то еще бывают некоторые другие, которые только по трактирам ходят за чужие деньги, а дела никакого не делают…
«Не трепетал от ваших я придворных,
Всевышнего прислужников покорных,
От сводников небесного царя!» —
Проклятый рек и, злобою
горя,
Наморщив лоб, скосясь, кусая губы,
Архангела ударил прямо в зубы.
Раздался крик, шатнулся Гавриил
И левое колено преклонил...
Подошвы
гор противоположного берега стоят в воде, и здесь больше, чем где-либо, Лена заслуживает свое название «
Проклятой щели».
Встань, встань, Хамоизит. Должно быть, у тебя совесть нечиста, что ты падаешь передо мной, как перед фараоном. Я не могу уснуть, даже Бизу не помогает; у меня болит живот,
горит голова и во рту горько. Замучила меня
проклятая деревня.
— Экая история, господи помилуй! — бормотал ямщик виноватым голосом, поправляя что-то около лошадиных морд. — А всё чёртова пристяжная! Молодая,
проклятая, только неделя, как в упряжке ходит. Ничего идет, а как только с
горы — беда! Ссадить бы ей морду раза три, так не стала бы баловать… Сто-ой! А, чёрт!
Не
горит ли это
проклятый Содом, и Я окаменею, оглянувшись?
Ничего в жизни не легло у меня на душу таким загрязняющим пятном, как этот
проклятый день. Даже не пятном: какая-то глубокая трещина прошла через душу как будто на всю жизнь. Я слушал оживленные рассказы товарищей о демонстрации, о переговорах с Грессером и препирательствах с ним, о том, как их переписывали… Им хорошо. Исключат из университета, вышлют. Что ждет их дома? Упреки родителей, брань, крики, выговоры? Как это не страшно! Или — слезы,
горе, отчаяние? И на это можно бы идти.
Точно
проклятый неведомым проклятием, он с юности нес тяжелое бремя печали, болезней и
горя, и никогда не заживали на сердце его кровоточащие раны.
Но позвольте вам рекомендовать один достопримечательный день, я бы памятник этому дню воздвиг, бронзовый монумент для назидания потомству. Это когда, пропустивши неделю после кончины Лидочки, я явился, как честный рабочий, в свою
проклятую контору. Что и говорить, у нас все люди добрые и даже заметили, что я поседел: ах, как вы осунулись! И сочувствие
горю выразили… но не то чтобы слишком сильно и неумеренно, а в привычной форме вежливости: ах, у вас, кажется, дочка умерла? Скажите, какая жалость!