Бедного Дыму сильно тошнило, и он кричал, что это
проклятое море вывернет его наизнанку, и заклинал Христом-богом, чтобы корабль пристал к какому-нибудь острову, и чтоб его, Дыму, высадили хоть к дикарям, если не хотят загубить христианскую душу.
— Не пойду, — сказал Дыма решительно. — Бог создал человека для того, чтобы он ходил и ездил по земле. Довольно и того, что человек проехал по этому
проклятому морю, которое чуть не вытянуло душу. А тут еще лети, как какая-нибудь сорока, по воздуху. Веди нас пешком.
Неточные совпадения
Мы шли, шли в темноте, а
проклятые улицы не кончались: все заборы да сады. Ликейцы, как тени, неслышно скользили во мраке. Нас провожал тот же самый, который принес нам цветы. Где было грязно или острые кораллы мешали свободно ступать, он вел меня под руку, обводил мимо луж, которые, видно, знал наизусть. К несчастью, мы не туда попали, и, если б не провожатый, мы проблуждали бы целую ночь. Наконец добрались до речки, до вельбота, и вздохнули свободно, когда выехали в открытое
море.
Поезд летит, мелькают какие-то огороды, вправо остается возвышенность Лесного, Поклонная гора, покрытая сосновым лесом, а влево ровнем-гладнем стелется к «синему
морю»
проклятое богом чухонское болото.
Надежда Федоровна прислушалась к ровному шуму
моря, поглядела на небо, усыпанное звездами, и ей захотелось скорее покончить все и отделаться от
проклятого ощущения жизни с ее
морем, звездами, мужчинами, лихорадкой…
Есть остров в
море,
проклятый небесами,
Заросший вес кругом дремучими лесами,
Покрытый иссини густейшим мраком туч,
Куда не проникал ни разу солнца луч,
Где ветры вечные кипяще
море роют,
Вода пускает гром, леса, колеблясь, воют,
Исчадье мерзкое подземна бога там.
Вот из
моря вылез старый Бес:
«Зачем ты, Балда, к нам залез?»
— Да вот веревкой хочу
море мо́рщить,
Да вас,
проклятое племя, корчить.
Несколько грубоватый и в то же время крайне добродушный, напоминающий своей внешностью настоящего куперовского «морского волка», для которого
море и brandy (водка) сделались необходимостью, он сообщил, что уже пятьдесят раз пересек экватор и вот теперь, как эти
проклятые штили донесут его течением до экватора, он пересечет его в пятьдесят первый раз.
И новый взрыв смеха. Его преосвященство неистово бил крылышками, захлебывался, ныл, его обезьянья неприспособленная гортань едва пропускала каскады хохота. Я бешено дернул за свой
проклятый рукав, оторвал его и, размахивая им, как флагом, на всех парусах пустился в открытое
море лжи. Я знал, что где-то впереди есть рифы, о которые я разобьюсь, но ураган бессилия и гнева нес меня, как щепку.
Море спокойно, Меня уже не тошнит, как в эти
проклятые дни, но Я чего-то боюсь.