Неточные совпадения
Всё, что она видела, подъезжая к дому и
проходя через него, и теперь в своей
комнате, всё производило в ней впечатление изобилия и щегольства и той новой европейской роскоши, про которые она читала только в английских романах, но никогда не видала еще в России и в деревне.
Выйдя из-за стола, Левин, чувствуя, что у него на ходьбе особенно правильно и легко мотаются руки, пошел с Гагиным
через высокие
комнаты к бильярдной.
Проходя через большую залу, он столкнулся с тестем.
Петр Петрович
прошел в свою
комнату, и
через полчаса его уже не было в доме.
В тишине
прошли через три
комнаты, одна — большая и пустая, как зал для танцев, две другие — поменьше, тесно заставлены мебелью и комнатными растениями, вышли в коридор, он переломился под прямым углом и уперся в дверь, Бердников открыл ее пинком ноги.
Через несколько дней он, в сопровождении Безбедова,
ходил по
комнатам своей квартиры.
Комнаты обставлены старой и солидной мебелью, купленной, должно быть, в барской усадьбе. Валентин Безбедов, вводя Клима во владение этим имуществом, пренебрежительно просипел...
Через полчаса он сидел во тьме своей
комнаты, глядя в зеркало, в полосу света, свет падал на стекло,
проходя в щель неприкрытой двери, и показывал половину человека в ночном белье, он тоже сидел на диване, согнувшись, держал за шнурок ботинок и раскачивал его, точно решал — куда швырнуть?
Она казалась выше того мира, в который нисходила в три года раз; ни с кем не говорила, никуда не выезжала, а сидела в угольной зеленой
комнате с тремя старушками, да
через сад, пешком, по крытой галерее,
ходила в церковь и садилась на стул за ширмы.
Но
через день,
через два
прошло и это, и, когда Вера являлась к бабушке, она была равнодушна, даже умеренно весела, только чаще прежнего запиралась у себя и долее обыкновенного горел у ней огонь в
комнате по ночам.
«У меня с рук не
сходила, — вспоминал старик, — бывало, и
ходить учу, поставлю в уголок шага за три да и зову ее, а она-то ко мне колыхается
через комнату, и не боится, смеется, а добежит до меня, бросится и за шею обымет.
— «От вас угроз», то есть — от такого нищего! Я пошутил, — проговорил он тихо, улыбаясь. — Я вам ничего не сделаю, не бойтесь, уходите… и тот документ из всех сил постараюсь прислать — только идите, идите! Я вам написал глупое письмо, а вы на глупое письмо отозвались и пришли — мы сквитались. Вам сюда, — указал он на дверь (она хотела было
пройти через ту
комнату, в которой я стоял за портьерой).
Но я услышал голоса и
через коридор
прошел в боковую
комнату.
В отдыхальне, как мы прозвали
комнату, в которую нас повели и
через которую мы
проходили, уже не было никого: сидящие фигуры убрались вон. Там стояли привезенные с нами кресло и четыре стула. Мы тотчас же и расположились на них. А кому недостало, те присутствовали тут же, стоя. Нечего и говорить, что я пришел в отдыхальню без башмаков: они остались в приемной зале, куда я должен был
сходить за ними. Наконец я положил их в шляпу, и дело там и осталось.
Через длинную гостиную с низким потолком и узкими окнами они
прошли в кабинет Бахарева, квадратную угловую
комнату, выходившую стеклянной дверью в столовую, где теперь мелькал белый передник горничной.
У него в городе громадная практика, некогда вздохнуть, и уже есть имение и два дома в городе, и он облюбовывает себе еще третий, повыгоднее, и когда ему в Обществе взаимного кредита говорят про какой-нибудь дом, назначенный к торгам, то он без церемонии идет в этот дом и,
проходя через все
комнаты, не обращая внимания на неодетых женщин и детей, которые глядят на него с изумлением и страхом, тычет во все двери палкой и говорит...
Полозов, в удовольствии от этого, сидел за столом в гостиной и пересматривал денежные бумаги, отчасти слушал и разговор дочери с Бьюмонтом, когда они
проходили через гостиную: они
ходили вдоль
через все четыре
комнаты квартиры, бывшие на улицу.
Она сама не знает, так она потрясена была быстрым оборотом дела: еще не
прошло суток, да, только
через два часа будут сутки после того, как он нашел ее письмо у себя в
комнате, и вот он уж удалился, — как это скоро, как это внезапно!
Она увидела, что идет домой, когда
прошла уже ворота Пажеского корпуса, взяла извозчика и приехала счастливо, побила у двери отворившего ей Федю, бросилась к шкапчику, побила высунувшуюся на шум Матрену, бросилась опять к шкапчику, бросилась в
комнату Верочки,
через минуту выбежала к шкапчику, побежала опять в
комнату Верочки, долго оставалась там, потом пошла по
комнатам, ругаясь, но бить было уже некого: Федя бежал на грязную лестницу, Матрена, подсматривая в щель Верочкиной
комнаты, бежала опрометью, увидев, что Марья Алексевна поднимается, в кухню не попала, а очутилась в спальной под кроватью Марьи Алексевны, где и пробыла благополучно до мирного востребования.
Она бросалась в постель, закрывала лицо руками и
через четверть часа вскакивала,
ходила по
комнате, падала в кресла, и опять начинала
ходить неровными, порывистыми шагами, и опять бросалась в постель, и опять
ходила, и несколько раз подходила к письменному столу, и стояла у него, и отбегала и, наконец, села, написала несколько слов, запечатала и
через полчаса схватила письмо, изорвала, сожгла, опять долго металась, опять написала письмо, опять изорвала, сожгла, и опять металась, опять написала, и торопливо, едва запечатав, не давая себе времени надписать адреса, быстро, быстро побежала с ним в
комнату мужа, бросила его да стол, и бросилась в свою
комнату, упала в кресла, сидела неподвижно, закрыв лицо руками; полчаса, может быть, час, и вот звонок — это он, она побежала в кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь — где ж оно? его нет, где ж оно? она торопливо перебирала бумаги: где ж оно?
Летнее утро; девятый час в начале. Федор Васильич в синем шелковом халате появляется из общей спальни и
через целую анфиладу
комнат проходит в кабинет. Лицо у него покрыто маслянистым глянцем; глаза влажны, слипаются; в углах губ запеклась слюна. Он останавливается по дороге перед каждым зеркалом и припоминает, что вчера с вечера у него чесался нос.
Через несколько минут легкий стук в дверь, и вошел важный барин в ермолке с кисточкой, в турецком халате с красными шнурами. Не обращая на нас никакого внимания, он
прошел, будто никого и в
комнате нет, сел в кресло и стал барабанить пальцами по подлокотнику, а потом закрыл глаза, будто задремал. В маленькой прихожей кто-то кашлянул. Барин открыл глаза, зевнул широко и хлопнул в ладоши.
Любовь Андреевна. Минут
через десять давайте уже в экипажи садиться… (Окидывает взглядом
комнату.) Прощай, милый дом, старый дедушка.
Пройдет зима, настанет весна, а там тебя уже не будет, тебя сломают. Сколько видели эти стены! (Целует горячо дочь.) Сокровище мое, ты сияешь, твои глазки играют, как два алмаза. Ты довольна? Очень?
Князь вышел и некоторое время
ходил в раздумье по тротуару. Окна
комнат, занимаемых Рогожиным, были все заперты; окна половины, занятой его матерью, почти все были отперты; день был ясный, жаркий; князь перешел
через улицу на противоположный тротуар и остановился взглянуть еще раз на окна: не только они были заперты, но почти везде были опущены белые сторы.
Старый слуга, в сером фраке и башмаках,
прошел, не спеша и не стуча каблуками,
через всю
комнату, поставил две восковые свечи в тонких подсвечниках перед образами, перекрестился, поклонился и тихо вышел.
Они прибежали в контору.
Через темный коридор Вася провел свою приятельницу к лестнице наверх, где помещался заводский архив. Нюрочка здесь никогда не бывала и остановилась в нерешительности, но Вася уже тащил ее за руку по лестнице вверх. Дети
прошли какой-то темный коридор, где стояла поломанная мебель, и очутились, наконец, в большой низкой
комнате, уставленной по стенам шкафами с связками бумаг. Все здесь было покрыто толстым слоем пыли, как и следует быть настоящему архиву.
Вот как текла эта однообразная и невеселая жизнь: как скоро мы просыпались, что бывало всегда часу в восьмом, нянька водила нас к дедушке и бабушке; с нами здоровались, говорили несколько слов, а иногда почти и не говорили, потом отсылали нас в нашу
комнату; около двенадцати часов мы выходили в залу обедать; хотя от нас была дверь прямо в залу, но она была заперта на ключ и даже завешана ковром, и мы
проходили через коридор, из которого тогда еще была дверь в гостиную.
Потом я стал просить поглядеть братца, и Параша
сходила и выпросила позволенья у бабушки-повитушки, Алены Максимовны, прийти нам с сестрицей потихоньку,
через девичью в детскую братца, которая отделялась от спальни матери другою детскою
комнатой, где обыкновенно жили мы с сестрицей.
Проходя через девичью в нашу новую
комнату, я с робостью поглядывал в растворенный коридор, который выходил прямо в залу, откуда слышалось однообразное, утомительное чтение псалтыря.
На грязном постоялом дворе,
пройдя через кучи какого-то навоза, они, наконец, вошли в освещенную одной сальной свечкой
комнату, в которой Фатеева лежала на постели.
Через минуту в
комнату вошел средних лет мужчина, точь-в-точь Осип Иваныч, каким я знал его в ту пору, когда он был еще мелким прасолом. Те же ласковые голубые глаза, та же приятнейшая улыбка, те же вьющиеся каштановые с легкою проседию волоса. Вся разница в том, что Осип Иваныч
ходил в сибирке, а Николай Осипыч носит пиджак. Войдя в
комнату, Николай Осипыч помолился и подошел к отцу, к руке. Осип Иваныч отрекомендовал нас друг другу.
Луша, пошатываясь, вышла из
комнаты,
прошла через веранду и в каком-то тумане побрела к своему нищенскому углу.
Заложив руки за спину, Павел медленно
ходил по
комнате, перешагивая
через книги и белье, валявшееся на полу, говорил угрюмо...
Он
прошел дальше и завернул за угол. В глубине палисадника, у Назанского горел огонь. Одно из окон было раскрыто настежь. Сам Назанский, без сюртука, в нижней рубашке, расстегнутой у ворота,
ходил взад и вперед быстрыми шагами по
комнате; его белая фигура и золотоволосая голова то мелькали в просветах окон, то скрывались за простенками. Ромашов перелез
через забор палисадника и окликнул его.
Все благоприятствовало ему. Кареты у подъезда не было. Тихо
прошел он залу и на минуту остановился перед дверями гостиной, чтобы перевести дух. Там Наденька играла на фортепиано. Дальше
через комнату сама Любецкая сидела на диване и вязала шарф. Наденька, услыхавши шаги в зале, продолжала играть тише и вытянула головку вперед. Она с улыбкой ожидала появления гостя. Гость появился, и улыбка мгновенно исчезла; место ее заменил испуг. Она немного изменилась в лице и встала со стула. Не этого гостя ожидала она.
Он встал и начал скорыми шагами
ходить по
комнате.
Через минуту послышалось всхлипыванье.
Парадные
комнаты,
через которые мы
прошли, были чрезвычайно велики, высоки и, кажется, роскошно убраны, что-то было там мраморное, и золотое, и обвернутое кисеей, и зеркальное.
В самом деле, в одном окне отворена была форточка. «Нелепость, не мог он убежать
через форточку». Петр Степанович
прошел через всю
комнату прямо к окну: «Никак не мог». Вдруг он быстро обернулся, и что-то необычайное сотрясло его.
— Как это возможно? — произнесла та с беспокойствам и вошла опять в
комнату больной, но Юлия Матвеевна была почти в бессознательном состоянии, и с ней уже начался предсмертный озноб: зубы ее щелкали, в лице окончательно подергивало все мускулы, наконец, стал, как говорится, и хоробрец
ходить, а
через несколько минут Юлии Матвеевны не стало более в живых.
Наконец он не выдержал, встал с постели и надел халат. На дворе было еще темно, и ниоткуда не доносилось ни малейшего шороха. Порфирий Владимирыч некоторое время
ходил по
комнате, останавливался перед освещенным лампадкой образом искупителя в терновом венце и вглядывался в него. Наконец он решился. Трудно сказать, насколько он сам сознавал свое решение, но
через несколько минут он, крадучись, добрался до передней и щелкнул крючком, замыкавшим входную дверь.
И Николай Афанасьевич, скрипя своими сапожками, заковылял в
комнаты к протопопице, но, побыв здесь всего одну минуту, взял с собой дьякона и побрел к исправнику; от исправника они
прошли к судье, и карлик с обоими с ними совещался, и ни от того, ни от другого ничего не узнал радостного. Они жалели Туберозова, говорили, что хотя протопоп и нехорошо сделал, сказав такую возбуждающую проповедь, но что с ним все-таки поступлено уже
через меру строго.
— Сочинение пишет! — говорит он, бывало,
ходя на цыпочках еще за две
комнаты до кабинета Фомы Фомича. — Не знаю, что именно, — прибавлял он с гордым и таинственным видом, — но, уж верно, брат, такая бурда… то есть в благородном смысле бурда. Для кого ясно, а для нас, брат, с тобой такая кувыркалегия, что… Кажется, о производительных силах каких-то пишет — сам говорил. Это, верно, что-нибудь из политики. Да, грянет и его имя! Тогда и мы с тобой
через него прославимся. Он, брат, мне это сам говорил…
Комната была действительно проходная; он запер дверь и отрезал парадное сообщение между залой и бильярдной, предоставив желающим
ходить через кухню.
Мы
прошли через две
комнаты, где картины были завешаны и мебель стояла в чехлах.
Меж тем дворянин, которому поручено было угощать Юрия,
пройдя через все
комнаты, ввел его в один боковой покой, в котором стояло несколько кроватей без пологов.
Когда Зинаида Федоровна по ночам, поджидая своего Жоржа, неподвижно глядела в книгу, не перелистывая страниц, или когда вздрагивала и бледнела оттого, что
через комнату проходила Поля, я страдал вместе с нею, и мне приходило в голову — разрезать поскорее этот тяжелый нарыв, сделать поскорее так, чтобы она узнала все то, что говорилось здесь в четверги за ужином, но — как это сделать?
— Нет, это ведь одна минута; не надо только смотреть вниз, — отвечал Долинский, спокойно кладя на стол поданную ему миндалинку, и с этими словами ушел в свою
комнату, а оттуда вместе с Дашею
прошел через магазин на улицу.
— Да, конечно, можно, — отвечала Анна Михайловна. Проводив Долинского до дверей, она вернулась и стала у окна.
Через минуту на улице показался Долинский. Он вышел на середину мостовой, сделал шаг и остановился в раздумье; потом перешагнул еще раз и опять остановился и вынул из кармана платок. Ветер рванул у него из рук этот платок и покатил его по улице. Долинский как бы не заметил этого и тихо побрел далее. Анна Михайловна еще часа два
ходила по своей
комнате и говорила себе...
Дальнейшие допросы пошли еще живее. В нашу
комнату поминутно прибывали тетюшские, новооскольские и другие Депутаты, которых, очевидно, спрашивали только для проформы. По-видимому, они даже
через комнату"искуса"
проходили безостановочно, потому что являлись к нам совершенно бодрые и веселые. Мало-помалу общество наше до того оживилось, что Прокоп при всех обратился к Кирсанову...
Вода в Чусовой спала. Ждали второго вала, того паводка, по которому сплавляются все караваны. Обыкновенно его выпускают из Ревдинского пруда дня
через три после первого вала. Эти три дня
прошли. Барки почти все нагрузились. Приехал священник с ближайшего завода и остановился у Осипа Иваныча, то есть в одной
комнате со мной.
Пройдя через две небольшие
комнаты, хозяйка отворила потихоньку дверь в светлый и даже с некоторой роскошью убранный покой. На высокой кровати, с ситцевым пологом, сидел, облокотясь одной рукой на столик, поставленный у самого изголовья, бледный и худой, как тень, Рославлев. Подле него старик, с седою бородою, читал с большим вниманием толстую книгу в черном кожаном переплете. В ту самую минуту, как Зарецкой показался в дверях, старик произнес вполголоса: «Житие преподобного отца нашего…»
Я исполнил просьбу Валентины Григорьевны и вскоре пришел к генералу. По обыкновению, мы сели за шахматы, но генерал играл довольно рассеянно. На веранду из сада поднялись Урманов и Валентина Григорьевна и
прошли через столовую во внутренние
комнаты. Оттуда послышались звуки рояля… Генерал собрался сделать ход, поднял одну фигуру и задержал ее в воздухе. При этом он пытливо посмотрел на меня и сказал...