Неточные совпадения
Один этот вопрос ввел Левина во все подробности хозяйства, которое было большое и сложное, и он прямо из коровника пошел
в контору и, поговорив с приказчиком и с Семеном рядчиком, вернулся домой и прямо
прошел наверх
в гостиную.
«Ну так что ж! И пожалуй!» — проговорил он решительно, двинулся с моста и направился
в ту сторону, где была
контора. Сердце его было пусто и глухо. Мыслить он не хотел. Даже тоска
прошла, ни следа давешней энергии, когда он из дому вышел, с тем «чтобы все кончить!». Полная апатия заступила ее место.
В контору надо было идти все прямо и при втором повороте взять влево: она была тут
в двух шагах. Но, дойдя до первого поворота, он остановился, подумал, поворотил
в переулок и пошел обходом, через две улицы, — может быть, безо всякой цели, а может быть, чтобы хоть минуту еще протянуть и выиграть время. Он шел и смотрел
в землю. Вдруг как будто кто шепнул ему что-то на ухо. Он поднял голову и увидал, что стоит у тогодома, у самых ворот. С того вечера он здесь не был и мимо не
проходил.
Контора была от него с четверть версты. Она только что переехала на новую квартиру,
в новый дом,
в четвертый этаж. На прежней квартире он был когда-то мельком, но очень давно. Войдя под ворота, он увидел направо лестницу, по которой
сходил мужик с книжкой
в руках; «дворник, значит; значит, тут и есть
контора», и он стал подниматься наверх наугад. Спрашивать ни у кого ни об чем не хотел.
Похолодев и чуть-чуть себя помня, отворил он дверь
в контору. На этот раз
в ней было очень мало народу, стоял какой-то дворник и еще какой-то простолюдин. Сторож и не выглядывал из своей перегородки. Раскольников
прошел в следующую комнату. «Может, еще можно будет и не говорить», — мелькало
в нем. Тут одна какая-то личность из писцов,
в приватном сюртуке, прилаживалась что-то писать у бюро.
В углу усаживался еще один писарь. Заметова не было. Никодима Фомича, конечно, тоже не было.
Потом все европейские консулы, и американский тоже, дали знать Таутаю, чтоб он снял свой лагерь и перенес на другую сторону. Теперь около осажденного города и европейского квартала все чисто. Но европейцы уже не считают себя
в безопасности: они
ходят не иначе как кучами и вооруженные. Купцы
в своих
конторах сидят за бюро, а подле лежит заряженный револьвер. Бог знает, чем это все кончится.
Между прочим,
в одном месте я встретил надпись: «
Контора омнибусов»; спрашиваю: куда они
ходят, и мне называют ближайшие места, миль за 40 и за 50 от Капштата.
С приятным сознанием своей твердости против доводов управляющего и готовности на жертву для крестьян Нехлюдов вышел из
конторы, и, обдумывая предстоящее дело, прошелся вокруг дома, по цветникам, запущенным
в нынешнем году (цветник был разбит против дома управляющего), по зарастающему цикорием lawn-tennis’y и по липовой алее, где он обыкновенно
ходил курить свою сигару, и где кокетничала с ним три года тому назад гостившая у матери хорошенькая Киримова.
Они спустились вниз по каменной лестнице,
прошли мимо еще более, чем женские, вонючих и шумных камер мужчин, из которых их везде провожали глаза
в форточках дверей, и вошли
в контору, где уже стояли два конвойных солдата с ружьями.
«Приказывается тебе немедленно по получении сего розыскать: кто
в прошлую ночь,
в пьяном виде и с неприличными песнями,
прошел по Аглицкому саду, и гувернантку мадам Энжени француженку разбудил и обеспокоил? и чего сторожа глядели, и кто сторожем
в саду сидел и таковые беспорядки допустил? О всем вышепрописанном приказывается тебе
в подробности разведать и немедленно
конторе донести.
Прошла неделя, и между ими завелась переписка. Почтовая
контора учреждена была
в дупле старого дуба. Настя втайне исправляла должность почтальона. Туда приносил Алексей крупным почерком написанные письма и там же находил на синей простой бумаге каракульки своей любезной. Акулина, видимо, привыкала к лучшему складу речей, и ум ее приметно развивался и образовывался.
В будни и небазарные дни село словно замирало; люди скрывались по домам, — только изредка
проходил кто-нибудь мимо палисадника
в контору по делу, да на противоположном крае площади,
в какой-нибудь из редких открытых лавок, можно было видеть сидельцев, играющих
в шашки.
Книг мы с собой не брали;
в контору ходить я не решался; конюшни и каретный сарай запирались на замок, и кучер Алемпий, пользуясь полной свободой, либо благодушествовал
в трактире, где его даром поили чаем, либо присутствовал
в конторе при судбищах.
В 1905 году
в его
контору явились экспроприаторы. Скомандовав служащим «руки вверх», они
прошли к «самому»
в кабинет и, приставив револьвер к виску, потребовали...
Вход
в ресторан был строгий: лестница
в коврах, обставленная тропическими растениями, внизу швейцары, и
ходили сюда завтракать из своих
контор главным образом московские немцы. После спектаклей здесь собирались артисты Большого и Малого театров и усаживались
в двух небольших кабинетах.
В одном из них председательствовал певец А. И. Барцал, а
в другом — литератор, историк театра
В. А. Михайловский — оба бывшие посетители закрывшегося Артистического кружка.
Они прибежали
в контору. Через темный коридор Вася провел свою приятельницу к лестнице наверх, где помещался заводский архив. Нюрочка здесь никогда не бывала и остановилась
в нерешительности, но Вася уже тащил ее за руку по лестнице вверх. Дети
прошли какой-то темный коридор, где стояла поломанная мебель, и очутились, наконец,
в большой низкой комнате, уставленной по стенам шкафами с связками бумаг. Все здесь было покрыто толстым слоем пыли, как и следует быть настоящему архиву.
Так открыл торговлю солдат, выезжая по воскресеньям с своим зеленым сундуком. А потом он сколотил из досок балаган и разложил товар по прилавку. Дальше явилась лавчонка вроде хлевушка. Торговля шла у солдата хорошо, потому что он стал давать поденщицам
в долг под двухнедельную выписку, а получать деньги
ходил прямо
в контору. Через два месяца зеленый сундук явился уж с крупой, солью и разным приварком.
По улицам везде бродил народ. Из Самосадки наехали пристановляне, и
в Кержацком конце точно открылась ярмарка, хотя пьяных и не было видно, как
в Пеньковке. Кержаки кучками
проходили через плотину к заводской
конторе, прислушивались к веселью
в господском доме и возвращались назад; по глухо застегнутым на медные пуговицы полукафтаньям старинного покроя и низеньким валеным шляпам с широкими полями этих кержаков можно было сразу отличить
в толпе. Крепкий и прижимистый народ, не скажет слова спроста.
Так
прошел август и наступил сентябрь. Прохарчившееся
в страду население роптало. Мастеровые каждый день собирались около заводской
конторы и подолгу галдели.
Контора сама ничего не знала, и канцелярская сложная машина так же бездействовала, как и фабрика. Даже на базаре остановилась всякая продажа, и только бойко торговали одни груздевские кабаки.
Прошел и успеньев день. Заводские служащие, отдыхавшие летом, заняли свои места
в конторе, как всегда, — им было увеличено жалованье, как мастерам и лесообъездчикам. За
контору никто и не опасался, потому что служащим, поколениями выраставшим при заводском деле и не знавшим ничего другого, некуда было и деваться, кроме своей
конторы. Вся разница теперь была
в том, что они были вольные и никакой Лука Назарыч не мог послать их
в «гору». Все смотрели на фабрику, что скажет фабрика.
В 825-м году он, как пленный француз,
ходил в изорванных башмаках;
в деревне живя у Апостольского ключа, [То есть
в имении отца, И. М. Муравьева-Апостола. 218] окруженного 5 т. душ, черпал из него только 400 р. асе.
в год — и то еще были от Ивана Матвеевича замечания
конторе. Кажется, и блудного сына нельзя бы строже пасти. Но Матвей был тогда весел и мил необыкновенно… [Об М. И. Муравьеве-Апостоле до восстания 14 декабря 1825 г. —
в его Воспоминаниях (1922).]
Целый год
ходил, думал, рассчитывал, рисовал себя владельцем и редактором газеты,
в которой он будет на полстранице перечислять все дома и имения, порученные его
конторе для продажи, — и от покупателей отбою не будет.
— Сами виноваты! Мне какое дело? Ничего не дам! — И начинает
ходить по кабинету быстро-быстро. Потом остановится: — Ступайте
в контору и скажите, что я велел дать 25 рублей.
В комнате уж совсем темно;
в конторе еще сумерничают, не зажигают огня; остается только
ходить,
ходить,
ходить без конца.
Однако нам так и не удалось «им показать», потому что Райский скрылся из Петербурга неизвестно куда, а имущество журнала находилось
в типографии. Судебный пристав отказал производить взыскание, так как не было ни редакции, ни
конторы, ни склада изданий…
В течение восьми недель я
ходил в съезд с своим исполнительным листом, чтобы разрешить вопрос, но непременные члены только пожимали плечами и просили зайти еще. Наконец, нашелся один добрый человек, который вошел
в мое положение.
В одно непрекрасное утро я свернул
в трубочку свой роман и отправился к Ивану Иванычу. Та же
контора, тот же старичок секретарь и то же стереотипное приглашение зайти за ответом «недельки через две». Я был уверен
в успехе и не волновался особенно. «Недельки»
прошли быстро. Ответ я получил лично от самого Ивана Иваныча. Он вынес «объемистую рукопись», по привычке, как купец, взвесил ее на руке и изрек...
Прошел час; выходит ко мне прекрасная барышня, дочка, и с заплаканными глазками говорит, что маменьке ее, изволите видеть, полегче (верно, помирились) и что теперь они изволили заснуть и не велели себя будить, «а вас, говорит, приказали просить
в контору, там вам завтрак подадут», и с этим словом подает мне рубль серебром
в розовом пакетике.
— Да. А ты разве не
ходил поздравлять с вешней водой? Я тебя что-то не видал
в конторе.
Эта мысль так его расстроила, что он был не
в состоянии оставаться долее
в своей
конторе и уехал домой. Там его встретила Агаша, взятая им после смерти Олухова аки бы
в качестве экономки, но
в сущности совершенно на том же положении, на каком она была и у того. Грохов
прошел в свою спальню и лег
в постель.
Прошло десять минут, четверть часа, двадцать минут — мне сделалось просто душно
в конторе, и я вышел на крыльцо.
Бучинский несколько дней находился
в прескверном расположении духа. Он
ходил по
конторе, плевал во все углы и разражался страшными проклятиями, когда кто-нибудь нарушал бурное течение его мыслей.
Прошло часа полтора времени, и мне надоело дожидаться на крыльце. Я успел заснуть, когда за
конторой послышались громкие крики и чей-то плач. Скоро
в контору вошел сам Бучинский и торжественно перекрестился; за дверями кто-то кричал и ругался.
Занятый своими мыслями, я незаметно спустился по улице под гору и очутился пред самой фабрикой,
в недра которой меня не только без всяких препятствий, но и даже с поклоном впустил низенький старичок-караульщик;
пройдя маленькую калитку, я очутился
в пределах громадной площади, с одной стороны отделенной высокой плотиной, а с трех других — зданием заводской
конторы, длинными амбарами, механической и дровосушными печами.
Сошёлся я вдруг с одним послушником, Гришей, —
в конторе монастырской занимался он. Замечал я его давно:
ходит между братией всегда поспешно и бесшумно юноша
в дымчатых очках, незаметное лицо, сутуловатый,
ходит, наклоня голову, как бы не желая видеть ничего иного, кроме пути своего.
Все молчали. Егор Михайлович велел принесть, к завтрашнему дню рекрутские деньги, по семи копеек с тягла, и, объявив, что всё кончено, распустил сходку. Толпа двинулась, надевая шапки за углом и гудя говором и шагами. Приказчик стоял на крыльце, глядя на уходивших. Когда молодежь-Дутловы
прошли за-угол, он подозвал к себе старика, который сам остановился и вошел с ним
в контору.
Воспаленные, широко раскрытые глаза (он не спал десять суток) горели неподвижным горячим блеском; нервная судорога подергивала край нижней губы; спутанные курчавые волосы падали гривой на лоб; он быстрыми тяжелыми шагами
ходил из угла
в угол
конторы, пытливо осматривая старые шкапы с бумагами и клеенчатые стулья и изредка взглядывая на своих спутников.
Михаил. Идите-ка вы
в контору! Что это за привычка у вас — бросить дело и
ходить жаловаться? Мне это не нравится… Идите!
Ну а еще через малое время — и совсем освободился. Гулял я раз, летнее дело, по двору; смотрю, заседатель
в контору прошел, потом провели к нему Безрукого.
Что она потом предпринимала, неизвестно, но только Рымов исправлялся и начинал
ходить опять
в контору.
В контору и обратно он
ходил почти всегда
в сопровождении жены, которая будто бы дома держала его на привязи; но если уж он являлся на улице один, то это прямо значило, что загулял,
в в это время был совершенно сумасшедший: он всходил на городской вал, говорил что-то к озеру, обращался к заходящему солнцу и к виднеющимся вдали лугам, потом садился, плакал, заходил
в трактир и снова пил неимоверное количество всякой хмельной дряни; врывался иногда насильно
в дом к Нестору Егорычу, одному именитому и почтенному купцу, торгующему кожами, и начинал говорить ему, что он мошенник, подлец и тому подобное.
Мы вышли из
конторы в ворота, потом
прошли небольшой двор и остановились у запертых ворот другого. Мой провожатый приложил лицо к оконцу
в воротах и крикнул дежурного. За воротами послышалось звякание связки ключей, потом калитка отворилась и опять захлопнулась за нами. Теперь трое крепко запертых ворот с тремя огромными висячими замками отделяли меня от вольного божьего мира.
—
В конторе мои деньги, нельзя ли
сходить купить чего-нибудь.
— И всё вы дома или
в конторе, — говорили знакомые. — Вы бы
сходили в театр, душечка, или
в цирк.
— Значит,
в любви ему везет! — засмеялся Дегтярев. — Вот, мамочка, какой фортель я придумал… Завтра, ровно
в шесть часов вечера, я, возвращаясь из
конторы, буду
проходить через городской сад, где мне нужно повидаться со смотрителем. Так вот ты, душа моя, постарайся непременно к шести часам, не позже, положить записочку
в ту мраморную вазу, которая, знаешь, стоит налево от виноградной беседки…
— Всем достанется! Не являйся тогда ко мне
в контору, старый собака! С вами церемониться?! Вы разве люди? Разве вы понимаете хорошие слова? Вы только тогда понимаете, ежели вас по шеям бьют и делают вам неприятности! Чтоб
ходил завтра!
Он не помнил, как допил бутылку, как
прошел улицу.
В конторе хозяин разговаривал с двумя заказчиками. Андрей Иванович сорвал с себя
в конторе пальто, бросил его на подоконник и с палкою
в руках вошел
в мастерскую.
С личностью названого отца, Ивана Прокофьева,
в его памяти сплетена другая личность, сына почтмейстера, —
в Кладенце есть
контора, — положившего всю свою душу
в дело этой самой «гольтепы», которая
ссылала Ивана Прокофьева.
Теркин и Дубенский вернулись
в контору, где Дубенский опять начал
ходить взад и вперед.
Этот человек
ходит теперь по Петербургу, курит свои сигары, читает книжки и столько же думает обо мне, как о китайском императоре. Был он два, три раза на даче у знакомого, увидал там барыню, нашел ее очень нелепой, поговорил с ней на скамейке
в саду, объявил, что весьма уважает брак вообще, и
контору какого-то г. Фуа
в особенности, а с этой барыней теперь делается что-то до того чудное, что еще день, другой — и она побежит отыскивать его, если он не догадается явиться на дачу.