Неточные совпадения
Третья голубиная порода называется горлицей по-книжному и горлинкой по общенародному употреблению. Происхождение этого имени определить не умею; не
происходит ли оно от пятна
на горле, которое имеет горлица? — Горлинка не пользуется особенным значением в понятиях народных; она исчезает в общем значении голубя, но зато в
публике нашей пользуется большою известностью.
— Келлер! Поручик в отставке, — отрекомендовался он с форсом. — Угодно врукопашную, капитан, то, заменяя слабый пол, к вашим услугам;
произошел весь английский бокс. Не толкайтесь, капитан; сочувствую кровавой обиде, но не могу позволить кулачного права с женщиной в глазах
публики. Если же, как прилично блага-ароднейшему лицу,
на другой манер, то — вы меня, разумеется, понимать должны, капитан…
— Господа, — обратился он к
публике, — по недосмотру
произошло комическое недоразумение, которое и устранено; но я с надеждою взял
на себя поручение и глубокую, самую почтительную просьбу одного из местных здешних наших стихотворцев…
В один миг все заволновалось в зале. Часть
публики поднялась с мест и зашумела; раздались крики и женский визг; послышались голоса, раздраженно призывавшие доктора.
На арене также
происходила сумятица; прислуга и клоуны стремительно перескакивали через барьер и тесно обступали Беккера, который вдруг скрылся между ними. Несколько человек подхватили что-то и, пригибаясь, спешно стали выносить к портьере, закрывавшей вход в конюшню.
Впрочем, к чести наших героев, нужно сказать, что это печальное недоразумение, в котором Галактионовна принимала такое деятельное участие, скоро разрешилось полным примирением Фатевны с о. Андроником; это замечательное событие
произошло на именинах Мухоедова. Отец Андроник в присутствии многочисленной
публики совсем расчувствовался и даже облобызал свою духовную дщерь и совсем дружелюбно проговорил ей...
Многие, в том числе я сам, прихаживали в театр не за тем, чтобы слушать оперу, которую знали почти наизусть, а с намерением наблюдать
публику в третьем акте «Аскольдовой могилы»; но недолго выдерживалась роль наблюдателя: Торопка обморачивал их мало-помалу своими шутками, сказками и песнями, а когда заливался соловьем в известном «уж как веет ветерок», да переходил потом в плясовую «чарочка по столику похаживает» — обаяние совершалось вполне; все ему подчинялось, и в зрителях отражалось отчасти то, что
происходило на сцене, где и горбатый Садко, озлобленный насмешками Торопки, против воли пускался плясать вместе с другими.
Лет двадцать назад в Киеве
произошел такой случай. Д-р Проценко был приглашен
на дом к одному больному; он осмотрел его, но, узнав, что у больного нет средств заплатить за визит, ушел, не сделав назначения. Доктор был привлечен к суду и приговорен к штрафу и аресту
на месяц
на гауптвахте. Многочисленная
публика, наполнявшая судебную залу, встретила приговор аплодисментами и криками «браво!».
Толпа запрудила всю улицу. Любопытные из
публики взбирались
на ступеньки соседних подъездов,
на тумбы,
на фонари,
на фундамент ограды Владимирской церкви, чтобы с более возвышенного пункта видеть, что
происходит в среде студентской толпы.
Во всем этом
на взгляд стороннего зрителя не было ничего похожего
на"бунт",
на"разгром"и даже
на воинственную"манифестацию". Для простой
публики было даже невдомек, что, собственно, тут
происходит?
Когда я увидал, что одному цензору не справиться с этим заподозренным — пока еще не радикальной
публикой, а цензурным ведомством — романом, я попросил, чтобы ко мне
на редакционную квартиру, кроме де Роберти, был отряжен еще какой-нибудь заслуженный цензор и чтобы чтение
произошло совместно, в присутствии автора.
Почти у самой скамьи с конвойным
произошла маленькая неприятность. Он вдруг споткнулся и выронил из рук ружье, но тотчас же поймал его
на лету, причем сильно ударился коленом о приклад. В
публике послышался легкий смех. От боли или, быть может, от стыда за свою неловкость солдат густо покраснел.
Мы поспешили воспользоваться временем, когда в театре
происходили шумные овации по адресу Филиппо, повторявшей без конца, по требованию
публики, заключительные куплеты своего знаменитого «L'amour» и ушедшей наконец со сцены, грациозным жестом указывая
на утомление горла, чтобы познакомить читателя с Катькой-Чижик, которой суждено играть в нашем дальнейшем рассказе некоторую роль.