Крепко обнялись мы, — она плакала, и я плакал, бричка выехала на улицу, повернула в переулок возле того самого места, где продавали гречневики и гороховый кисель, и исчезла; я походил по двору — так что-то холодно и дурно, взошел в свою комнату — и там будто пусто и холодно, принялся готовить урок Ивану Евдокимовичу, а сам думал — где-то теперь кибитка,
проехала заставу или нет?
Неточные совпадения
Проехал чрез город, и чихнул, и высморкался в платок, а все позабыл; да уже вспомнил, как верст за шесть отъехал от
заставы.
Утром он поднял нас еще до рассвета, и мы по холодку
проехали мимо
заставы с сонным инвалидом.
Между тем тарантас, прыгая по каменным волнам губернской мостовой,
проехал Московскую улицу, Курскую, Кромскую площадь, затем Стрелецкую слободу, снова покатился по мягкому выгону и через полверсты от Курской
заставы остановился у стен девичьего монастыря.
Едучи уже в Москву и
проезжая родной губернский город, Павел, разумеется, прежде всего был у Крестовниковых. Отобедав у них, поблагодушествовал с ними, а потом вознамерился также сходить и проститься с Дрозденкой. Он
застал Николая Силыча в оборванном полинялом халате, сидящего, с трубкою в руках, около водки и закуски и уже несколько выпившего.
Верстах в трех от Слободы стояла на
заставе воинская стража и останавливала
проезжих, спрашивая каждого: кто он и зачем едет в неволю?
Проезжая маленький городок Б., от которого оставалось только десять верст до Степанчикова, я принужден был остановиться у кузницы, близ самой
заставы, по случаю лопнувшей шины на переднем колесе моего тарантаса.
— Да так! — продолжал молодой парень. — Он возил со мной
проезжих в Подсолнечное, да и ну там буянить в трактире и с смотрителем-то схватился: вот так к роже и лезет. На грех
проезжал исправник,
застал все, как было, да и ну его жаловать из своих рук. Уж он его маил, маил…
По Смоленской дороге отступали наши войска, через Смоленскую
заставу проезжали курьеры с известиями из большой армии; а посему все оставшиеся жители московские спешили к Драгомиловскому мосту, чтоб узнать скорее об участи нашего войска.
В парк Домна Осиповна не возвращалась, чтобы не встретиться опять с Янсутским, и
проехала в Москву через Бутырскую
заставу.
Домна Осиповна
проехала к своему доктору, Ивану Иванычу Перехватову, которого, к великому горю своему, не
застала дома.
Тройки с песнями и колокольчиками, сбивая на самые тротуары всех встречавшихся проезжающих,
проехали весь город до
заставы.
— А меня праздник в дороге
застал. Не привел бог доехать. Сейчас сесть бы да ехать, а мочи нет… Вы бы, православные, дали мне,
проезжему, свяченой пасочки [на юге кулич называют «пасхой» или «паской»] разговеться!
В этом году мне пришлось
проезжать через Грохолевку, именье Бугрова. Хозяев я
застал ужинавшими… Иван Петрович ужасно обрадовался мне и принялся угощать меня. Он потолстел и чуточку обрюзг. Лицо его по-прежнему сыто, лоснится и розово. Плеши еще нет. Лиза тоже потолстела. Полнота ей не к лицу. Ее личико начинает терять кошачий образ и, увы! приближается к тюленьему. Ее щеки полнеют и вверх, и вперед, и в стороны. Живут Бугровы превосходно. Всего у них много. Прислуги и съестного полнехонький дом…
Они приехали в Тамбов,
проехали город и остановились у маленького домика в три окна за красной церковью; особенно осталась в памяти Бахметьевой эта красная церковь, да еще
застава с орлами, которой оканчивалась улица, на которой стоял домик.
Глеб Алексеевич выехал на
заставу, ударил по лошади и как стрела помчался, куда глаза глядят. Сколько
проехал он верст — он не знал, но только тогда, когда увидел, что утомленный красивый конь его был положительно окутан клубами, шедшего от него пара, а руки его затекли от держания возжей, он приостановил лошадь, повернул снова к Москве и поехал шагом. Быстрая езда всегда производила на него успокаивающее впечатление. Так было и теперь.
С грохотом то и дело по улицам
проезжали телеги, наполненные страшным грузом — почерневшими мертвыми телами. Телеги сопровождались людьми, одетыми в странную вощеную или смоленую одежду, с такими же остроконечными капюшонами на головах и в масках, из-под которых сверкали в большинстве случаев злобные глаза. Телеги медленно ехали по городу, направляясь к
заставам, куда вывозили мертвецов — жертв уже с месяц как наступившего в Москве сильного мора.
Даже следовавшим через Москву в Петербург запрещено было
проезжать через московские
заставы.
В карете ей пришла мысль
проехать к сестре. Она могла еще
застать ее, если даже она и собралась куда-нибудь на вечер: раньше двенадцатого часа Лидия не выезжала.