Неточные совпадения
Она не выглянула больше. Звук рессор перестал быть слышен, чуть слышны стали бубенчики. Лай собак показал, что карета
проехала и
деревню, — и остались вокруг пустые поля,
деревня впереди и он сам, одинокий и чужой всему, одиноко идущий
по заброшенной большой дороге.
Проехавши пятнадцатую версту, он вспомнил, что здесь,
по словам Манилова, должна быть его
деревня, но и шестнадцатая верста пролетела мимо, а
деревни все не было видно, и если бы не два мужика, попавшиеся навстречу, то вряд ли бы довелось им потрафить на лад.
Назад идти опять между сплошных кустов,
по кочкам и ямам подниматься вверх, он тоже не хотел и потому решил протащиться еще несколько десятков сажен до
проезжей горы, перелезть там через плетень и добраться
по дороге до
деревни.
Проезжая однажды верхом
по соседней
деревне, Чертопханов услыхал мужичий гам и крик толпы около кабака. Посреди этой толпы, на одном и том же месте, беспрестанно поднимались и опускались дюжие руки.
Через четверть часа я простился с Мардарием Аполлонычем.
Проезжая через
деревню, увидел я буфетчика Васю. Он шел
по улице и грыз орехи. Я велел кучеру остановить лошадей и подозвал его.
Летами, голосом, чертами лица, насколько запомнил их рассказчик,
проезжий тоже подходил к Рахметову; но рассказчик тогда не обратил особого внимания на своего спутника, который к тому же недолго и был его спутником, всего часа два: сел в вагон в каком-то городишке, вышел в какой-то
деревне; потому рассказчик мог описывать его наружность лишь слишком общими выражениями, и полной достоверности тут нет:
по всей вероятности, это был Рахметов, а впрочем, кто ж его знает?
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова встретил в вагоне,
по дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из
деревни в
деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же
проедет в Англию и на это употребит еще год; если останется из этого года время, он посмотрит и на испанцев, и на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
Сначала, верстах в десяти от Парашина, мы
проехали через какую-то вновь селившуюся русскую
деревню, а потом тридцать верст не было никакого селения и дорога шла
по ровному редколесью; кругом виднелись прекрасные рощи, потом стали попадаться небольшие пригорки, а с правой стороны потянулась непрерывная цепь высоких и скалистых гор, иногда покрытых лесом, а иногда совершенно голых.
Спускаясь с пологого ската, ведущего к реке Ик, надобно было
проезжать мимо чувашско-мордовской и частью татарской
деревни, называющейся Ик-Кармала, потому что она раскинулась
по пригоркам речки Кармалки, впадающей в Ик, в полуторе версте от
деревни.
Когда я глядел на
деревни и города, которые мы
проезжали, в которых в каждом доме жило,
по крайней мере, такое же семейство, как наше, на женщин, детей, которые с минутным любопытством смотрели на экипаж и навсегда исчезали из глаз, на лавочников, мужиков, которые не только не кланялись нам, как я привык видеть это в Петровском, но не удостоивали нас даже взглядом, мне в первый раз пришел в голову вопрос: что же их может занимать, ежели они нисколько не заботятся о нас? и из этого вопроса возникли другие: как и чем они живут, как воспитывают своих детей, учат ли их, пускают ли играть, как наказывают? и т. д.
Вот однажды и случилось какому-то чиновнику, совсем постороннему,
проезжать мимо этой
деревни, и спросил он у поселян, как, мол, живет такой-то (его многие чиновники,
по хлебосольству, знавали).
Деревня эта не
проезжая, а глухая, и что потому только и приезжают сюда, что здесь пароход останавливается, и что когда пароход не приходит, потому чуть-чуть непогода, так он ни за что не придет, — то наберется народу за несколько дней, и уж тут все избы
по деревне заняты, а хозяева только того и ждут; потому за каждый предмет в три цены берут, и хозяин здешний гордый и надменный, потому что уж очень
по здешнему месту богат; у него невод один тысячу рублей стоит.
Какой-то меценат и тайный советник
проезжал по городу NN, отправляясь из
деревни в Москву [Эти строки ‹т. е. от слов «Директор гимназии» и кончая словами «меценат обратил»› были выпущены ценсурой.
Проезжая деревню, где я чинил часы, я закутался в тулуп и лежал в санях. Также и в кабак, где стащил половик, я отказался войти. Всю дорогу мы молчали — я не начинал, приказчик ни слова не спросил. На второй половине пути заехали в трактир. Приказчик, молчаливый и суровый, напоил меня чаем и досыта накормил домашними лепешками с картофелем на постном масле.
По приезде в Ярославль приказчик высадил меня, я его поблагодарил, а он сказал только одно слово: «Прощавай!»
Меж тем наши путешественники подъехали к
деревне, в которой намерены были остановиться. Крайняя изба показалась им просторнее других, и хотя хозяин объявил, что у него нет ничего продажного, и, казалось, не слишком охотно впустил их на двор, но Юрий решился у него остановиться. Кирша взялся убрать коней, а Алексей отправился искать
по другим дворам для лошадей корма, а для своего господина горшка молока, в котором хозяин также отказал
проезжим.
«Вот и этот», думал он,
проезжая в это время
по деревне и глядя на мужика и бабу, которые шли ему поперек дороги с полным ушатом.
Сначала он уедет на поезде,
проедет триста верст, сойдет и пойдет
по деревням.
— На дороге сказали, — отвечал Алексей. — В Урене узнал… Едучи туда, кой-где
по дороге расспрашивал я, как поближе
проехать в Красноярский скит, так назад-то теми
деревнями ехать поопасился, чтоб не дать подозренья. Окольным путем воротился — восемьдесят верст крюку дал.
После старшего сел другой брат, и он ездил долго и тоже хлыстом разогнал Воронка и проскакал из-под горы. Он еще хотел ездить, но третий брат просил, чтобы он поскорее пустил его. Третий брат
проехал и на гумно, и вокруг сада, да еще и
по деревне, и шибко проскакал из-под горы к конюшне. Когда он подъехал к нам, Воронок сопел, а шея и лопатки потемнели у него от пота.
С поля нá поле от Луповиц, в котловине, над безводной летом речкой раскинулась
деревня Коршунова. Еще три часа до полудня Пахом был уже там.
Проехав улицей в конце
деревни, своротил он направо, спустился
по косогору в «келейный ряд», что выстроен курмышом возле овражка. Там остановил он свою рыженькую у низенькой, старенькой, набок скривившейся избушки. Ворота были заперты. Пахом постучал в окошко, отклика нет.
Всем почти югом Франции я
проехал, нигде не останавливаясь, и добрался наконец до вожделенного Альбисбрунна, где тогда царила старинная система водолечения
по методу Присница, когда-то очень знаменитая. Сторонником ее был один из моих дядей — В.В.Боборыкин. Он и в
деревне по утрам гулял, останавливаясь у каждого колодца или ключа, и выпивал стакан воды.
Двинулись разыскивать станцию. Переехали
по понтонному мосту реку,
проезжали деревни, переходили вброд вздувшиеся от дождя речки. Солдаты,
по пояс в воде, помогали лошадям вытаскивать увязшие возы.
Не прошло одного месяца, как все домики прекрасней постройки были загажены, и новая
деревня воняла так, что
по ней нельзя было
проехать без крайнего отвращения. Во всех окнах стекла были повыбиты, и оттуда валил смрад.
Кое-где в встречных
деревнях стояли сторожевые охранения в одну или две роты. Однажды утром
проехали мы такую
деревню, спускаемся на равнину.
По лощине, сломя голову, мчалось штук пять черных китайских свиней, а за ними, широко вытянувшись
по равнине, бежали солдаты с винтовками. Иногда то тот, то другой солдат приседал, делал что-то непонятное и бежал дальше. Наша команда с жадным, сочувственным интересом следила за происходившим.
Это путешествие сделалось эпохою
по всему протяжению дороги его; теперь еще в
деревнях, чрез которые он
проезжал, и в самом Дерпте вспоминают о его раззолоченном берлине и двух долгих егерях на запятках, как об осьмом чуде.
Проехали грязную
деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём
по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое-где кустарника и въехали в березовый лес
по обеим сторонам дороги.
А если
проезжий не спешил и изъявлял согласие заехать к пану, то его провожали в Фарбованую или Сосновку, смотря
по тому, в которой из этих
деревень жил в то время пан Вишневский.
Они
проехали деревню Рыконты мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села.
По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его
по назначению.
Тележка
проехала спящую
деревню, покатила
по накатанному проселку.