Неточные совпадения
Подарок! А у него двести рублей в кармане! Если деньги и пришлют, так к Рождеству, а может быть, и позже, когда
продадут хлеб, а когда
продадут, сколько его там и как велика сумма выручена будет — все это должно объяснить письмо, а письма нет. Как же быть-то? Прощай, двухнедельное спокойствие!
Они беспрестанно просили что-нибудь у княжны и за ее
подарки, делаемые часто тайком от княгини, которая не любила их баловать, приносили ей окаменелые просвиры и собственного изделия шерстяные и вязаные ненужности, которые княжна потом
продавала в их же пользу, причем воля покупщика вовсе не бралась в соображение.
«Э, да это чертов
подарок!» Перекупка умудрилась и подсунула в воз одному мужику, вывезшему
продавать масло.
— Не в
подарок, не в
подарок! Не посмел бы! — выскочил из-за плеча дочери Лебедев. — За свою цену-с. Это собственный, семейный, фамильный наш Пушкин, издание Анненкова, которое теперь и найти нельзя, — за свою цену-с. Подношу с благоговением, желая
продать и тем утолить благородное нетерпение благороднейших литературных чувств вашего превосходительства.
Санин отвечал тотчас — и в
подарок невесте послал «Марианне Слоком от неизвестного друга» гранатовый крестик, обделанный в великолепное жемчужное ожерелье.
Подарок этот, хотя весьма ценный, не разорил его: в течение тридцати лет, протекших со времени его первого пребывания во Франкфурте, он успел нажить значительное состояние. В первых числах мая он вернулся в Петербург — но едва ли надолго. Слышно, что он
продает все свои имения и собирается в Америку.
Свою поездку в Москву Юлия Матвеевна предпринимала, решившись
продать довольно ценные брильянтовые вещи, которые она получила в
подарок от обожаемого ею адмирала, когда он был еще ее женихом.
Ты
продала свою внучку разбойнику Мишке Куролесову, который приворотил вас с дочкой к себе нечистой силой…» Старуха Бактеева вышла из себя и в запальчивости выболтала, что Арина Васильевна и ее дочери были с ней заодно и заранее приняли разные
подарки от Михаила Максимовича.
Вася. Ничего не дорого; сейчас четыре билета по пяти рублей
продал, а завтра у меня пойдет первый ряд по десяти, да на
подарок беру по десяти рублей с рыла.
— Он не примет, но мать его примет, — отвечала торжествующая Марья Александровна, — она примет тихонько от него. Ты
продала же свои серьги, теткин
подарок, и помогла ей полгода назад; я это знаю. Я знаю, что старуха стирает белье на людей, чтоб кормить своего несчастного сына.
— А ты, подлец, не должен был сметь принять часы в
подарок, — приговаривал он, таская его за волосы, — а ты их еще
продал, бездельник!
Зоя. Зачем же его
продавать за пятьдесят, когда оно стоит сто? да притом же оно мне дорого: это
подарок мужа.
— И теперь не
продам, потому это не порядок: за деньги молодки нестись не будут, не такое это дело, чтобы за деньги его можно было купить. Да. А что вам совестно от меня молодок в
подарок, так это пустое: дело житейское, как-нибудь сочтемся… Поповские глаза завидущие, чего-нибудь припрошу — вот и квиты.
Кончились хлопоты, еще ден пяток, и караван двинется с места. Вдруг получает Меркулов письмо от нареченного тестя. Невеселое письмо пишет ему Зиновий Алексеич: извещает, что у Макарья на тюленя цен вовсе нет и что придется
продать его дешевле рубля двадцати. А ему в ту цену тюлень самому обошелся, значит, до́ставка с наймом паузков, с платой за простой и с другими расходами вон из кармана. Вот тебе и свадебный
подарок молодой жене!
У меня был
подарок от папы, новенькие, блестящие два тумана, и я решила дать их Беко с тем, чтобы он
продал мне свой сазандар [Сазандар — волынка.] и свои лохмотья.
В этом письме светлейший уведомлял ее, что ввиду дурного на нее влияния ее матери он отправил ее на вечное заключение в монастырь. «В шкатулке, которая тебе будет передана, находятся деньги и
подарки, за которые эта бессовестная женщина
продавала твои ласки без твоего ведома. Вот какова твоя мать, постарайся не быть на нее похожей, чтобы с тобой не случилось того же», — заключал письмо светлейший.
День прошел в отдохновении. В стане молились, пировали, пели песни, меняли и
продавали добычу. Офицеры разбирали по рукам пленников и пленниц, назначали их в
подарок родственникам и друзьям, в России находившимся, или тут же передавали, подобно ходячей монете, однокорытникам, для которых не было ничего заветного.