Неточные совпадения
— Да еще, сударь, чубарого
коня, право, хоть бы
продать, потому что он, Павел Иванович, совсем подлец; он такой
конь, просто не приведи бог, только помеха.
— Так
продать?
продать веру?
продать своих? Стой же, слезай с
коня!
Проезжая предместье, Тарас Бульба увидел, что жидок его, Янкель, уже разбил какую-то ятку с навесом и
продавал кремни, завертки, порох и всякие войсковые снадобья, нужные на дорогу, даже калачи и хлебы. «Каков чертов жид!» — подумал про себя Тарас и, подъехав к нему на
коне, сказал...
Лодка причалила, и вышел из нее колдун. Невесел он; ему горька тризна, которую свершили козаки над убитым своим паном. Не мало поплатились ляхи: сорок четыре пана со всею сбруею и жупанами да тридцать три холопа изрублены в куски; а остальных вместе с
конями угнали в плен
продать татарам.
Тут мы этих
коней враз
продали какому-то дворнику, взяли деньги и пришли к одной речке и стали делиться.
— Подлинно диво, он ее, говорят, к ярмарке всереди косяка пригонил, и так гнал, что ее за другими
конями никому видеть нельзя было, и никто про нее не знал, опричь этих татар, что приехали, да и тем он сказал, что кобылица у него не продажная, а заветная, да ночью ее от других отлучил и под Мордовский ишим в лес отогнал и там на поляне с особым пастухом пас, а теперь вдруг ее выпустил и
продавать стал, и ты погляди, что из-за нее тут за чудеса будут и что он, собака, за нее возьмет, а если хочешь, ударимся об заклад, кому она достанется?
Всякий из них,
продавая свою лошадь, вскакивал на нее верхом и начинал лупить ее что есть силы кнутом и ногами по бокам, заставляя нестись благим матом, а сам при этом делал вид, что будто бы едва сдерживал
коня; зубоскальство и ругань при этом сыпались неумолкаемо.
— Назад, на родину!.. — сказал Матвей страстно. — Видите ли, дома я
продал и избу, и
коня, и поле… А теперь готов работать, как вол, чтобы вернуться и стать хоть последним работником там, у себя на родной стороне…
— Ты здесь погулял, ну, слава Богу! Как молодому человеку не веселиться? Ну, и Бог счастье дал. Это хорошо. А там — то уж смотри, сынок, не того… Пуще всего начальника ублажай, нельзя! А я и вина
продам, денег припасу
коня купить и девку высватаю.
— Да что, дядя! Вот
коня купить надо, а бают, за рекой меньше пятидесяти монетов не возьмешь. Матушка вина еще не
продала.
Да, выгнала я его, хоть он и говорил, что
продал все земли свои, и дома, и
коней, чтобы осыпать меня золотом.
— А я
продам, — сказал хозяин. — Знатный
конь! Немного храмлет, а шагист, и хоть ему за десять, а такой строгий, что только держись! Ну, веришь ли богу! если б он не окривел, так я бы с ним ни за что в свете не расстался.
— Ага! — говорит. — Это ты просто придумал. Только хорошо ли для меня этак-то? Сообрази: я мои деньги, может быть, большим грехом купил, может, я за них душу чёрту
продал. Пока я в грехах пачкался, — ты праведно жил, да и теперь того же хочешь, за счёт моих грехов? Легко праведному в рай попасть, коли грешник его на своём хребте везёт, — только я не согласен
конём тебе служить! Уж ты лучше сам погреши, тебе бог простит, — чай, ты вперёд у него заслужил!
Такого
коня и в Ровном не
продашь, он по всей губернии известен».
— Ой, хитришь ты, старая собака, — сказал Бузыга, и в его сильном голосе дрогнули, нежданно прорвавшись, какие-то звериные звуки. — Смотри, брат, — тебе Бузыгу не учить. Когда Бузыга сказал, что он в Крешеве, то, значит, его будут шукать в Филипповичах, а Бузыга тем часом в Степани на ярмарке
коней продает. Тебе Шпак правду говорит: лучше молчи.
„
Продай дочь, что хочешь возьми!“ А Данило и скажи ему: „Это только паны
продают всё, от своих свиней до своей совести, а я с Кошутом воевал и ничем не торгую!“ Взревел было тот да и за саблю, но кто-то из нас сунул зажженный трут в ухо
коню, он и унес молодца.
«И все таборы его знали или слыхали о нем. Он любил только
коней и ничего больше, и то недолго — поездит да и
продаст, а деньги кто хочет, тот и возьми. У него не было заветного — нужно тебе его сердце, он сам бы вырвал его из груди да тебе и отдал, только бы тебе от того хорошо было. Вот он какой был, сокол!
Печерские перекупки готовы были клясться, что этот
конь жил в таинственной глубокой пещере в Броварском бору, который тогда был до того густ, что в нем еще водились дикие кабаны. А стерег
коня там старый москаль, «хромой на одно око». В этом не могло быть ни малейшего сомнения, потому что москаль приходил иногда на базар и
продавал в горшке табак «прочухрай», от которого как понюхаешь, так и зачихаешь. Ввести же
коня в Киев нельзя было «по причине Бибика».