Неточные совпадения
Сереньким днем он шел
из окружного суда; ветер бестолково и сердито кружил по улице, точно он искал места — где спрятаться, дул в лицо, в ухо, в затылок, обрывал последние листья с деревьев,
гонял их по улице вместе с холодной пылью, прятал под ворота. Эта бессмысленная игра вызывала неприятные сравнения, и Самгин, наклонив
голову, шел быстро.
Но вот из-за кулис, под яростный грохот и вой оркестра, выскочило десятка три искусно раздетых девиц, в такт задорной музыки они начали выбрасывать
из ворохов кружев и разноцветных лент
голые ноги; каждая
из них была похожа на огромный махровый цветок, ноги их трепетали, как пестики в лепестках, девицы носились по сцене с такой быстротой, что, казалось, у всех одно и то же ярко накрашенное, соблазнительно улыбающееся лицо и что их
гоняет по сцене бешеный ветер.
Грузинский воздух
прогнал дурь
из головы: он там наблюдал, думал и учился.
Те ему не верят и смеются, а он сказывает, как он жил, и в каретах ездил, и
из публичного сада всех штатских господ вон
прогонял, и один раз к губернаторше
голый приехал, «а ныне, — говорит, — я за свои своеволия проклят и вся моя натура окаменела, и я ее должен постоянно размачивать, а потому подай мне водки! — я за нее денег платить не имею, но зато со стеклом съем».
Управляющий палатой государственных имуществ, чтоб представить своих чиновников в более полном комплекте, пригнал даже трех волостных
голов; но у одного
из них до такой степени сапоги воняли ворванью, что принуждены были его
прогнать.
— А не приставайте — не совру! Чего она пристаёт, чего
гоняет меня, забава я ей? Бог, да то, да сё! У меня лева пятка умней её
головы — чего она
из меня душу тянеть? То — не так, друго — не так, а мне что? Я свой век прожил, мне наплевать, как там правильно-неправильно. На кладбищу дорога всем известна, не сам я туда пойду, понесуть; не бойсь, с дороги не собьются!
— Куда тебя несет, дьявол! Не видишь разве, что едешь на людей, сволочь! — услыхал Бобров впереди грубый окрик, и на дороге, точно вынырнув из-под лошадей, показался рослый бородатый мужик, без шапки, с
головой, сплошь забинтованной белыми тряпками. —
Погоняй, Митрофан! — крикнул Бобров.
— Ах, боже мой! — тревожно воскликнула она, выслушав подробный доклад, и забегала, как мышь,
из угла в угол комнаты, встряхивая
головою. — Что, — пекарь не выспрашивает вас ни о чем? Ведь его любовница — родня Никифорыча, да? Его надо
прогнать.
Эта мысль
прогнала у него
из головы все другие и села хозяйкою.
Русаков. Ты, сестра, молчи — это не твое дело. Дуня, не дури! Не печаль отца на старости лет. Выкинь блажь-то
из головы. Отец лучше тебя знает, что делает. Ты думаешь, ему ты нужна? Ему деньги нужны, дура! Он тебя только обманывает, он выманит деньги-то, а тебя
прогонит через неделю. У меня есть для тебя жених: Иван Петрович; уж я ему обещал.
— Я уйду навсегда
из твоего дома! — выкрикивал Цирельман, задыхаясь, и его тонкие, длинные пальцы судорожно рвали ворот лапсердака. — Я уйду и не призову на твою
голову отцовского проклятия, которому внимает сам Иегова; но знай, что со мною уходит твое счастье и твой спокойный сон. Прощай, Абрам, но запомни навсегда мои последние слова: в тот день, когда твой сын
прогонит тебя от порога, ты вспомнишь о своем отце и заплачешь о нем…