Неточные совпадения
Аграфена Петровна лет десять в разное время
провела с матерью Нехлюдова за границей и имела вид и приемы барыни. Она жила в доме Нехлюдовых с
детства и знала Дмитрия Ивановича еще Митенькой.
Сам Ришар свидетельствует, что в те годы он, как блудный сын в Евангелии, желал ужасно поесть хоть того месива, которое давали откармливаемым на продажу свиньям, но ему не давали даже и этого и били, когда он крал у свиней, и так
провел он все
детство свое и всю юность, до тех пор пока возрос и, укрепившись в силах, пошел сам воровать.
На
заводях Кусуна мы застали старого лодочника маньчжура Хей-ба-тоу, что в переводе значит «морской старшина». Это был опытный мореход, плавающий вдоль берегов Уссурийского края с малых лет. Отец его занимался морскими промыслами и с
детства приучил сына к морю. Раньше он плавал у берегов Южно-Уссурийского края, но в последние годы под давлением русских перекочевал на север.
Бедная Саша, бедная жертва гнусной, проклятой русской жизни, запятнанной крепостным состоянием, — смертью ты вышла на волю! И ты еще была несравненно счастливее других: в суровом плену княгининого дома ты встретила друга, и дружба той, которую ты так безмерно любила,
проводила тебя заочно до могилы. Много слез стоила ты ей; незадолго до своей кончины она еще поминала тебя и благословляла память твою как единственный светлый образ, явившийся в ее
детстве!
Мои родители были в дружбе с киевским генерал-губернатором, и меня в
детстве водили в генерал-губернаторскую церковь.
Марья Дмитриевна (в девицах Пестова) еще в
детстве лишилась родителей,
провела несколько лет в Москве, в институте, и, вернувшись оттуда, жила в пятидесяти верстах от О…, в родовом своем селе Покровском, с теткой да с старшим братом.
Жизнь наша лицейская сливается с политическою эпохою народной жизни русской: приготовлялась гроза 1812 года. Эти события сильно отразились на нашем
детстве. Началось с того, что мы
провожали все гвардейские полки, потому что они проходили мимо самого Лицея; мы всегда были тут, при их появлении, выходили даже во время классов, напутствовали воинов сердечною молитвой, обнимались с родными и знакомыми — усатые гренадеры из рядов благословляли нас крестом. Не одна слеза тут пролита.
Но она от души рада волнению и ласке Амура, и своей минутной власти над собакой, и тому, что выспалась и
провела ночь без мужчины, и троице, по смутным воспоминаниям
детства, и сверкающему солнечному дню, который ей так редко приходится видеть.
Тем не менее я вспоминаю с искренним удовольствием и благодарностью об этих часах моего
детства, которые
проводил я с Петром Иванычем Чичаговым.
Отец
провел в нем свое
детство, я начинал
проводить.
От ранних лет
детства я не слышу иных разговоров, кроме разговоров об обуздании (хотя самое слово «обуздание» и не всегда в них упоминается), и полагаю, что эти же разговоры
проводят меня и в могилу.
Хозяйственный священник сам пашет и боронит, чередуясь с работником, ежели такой у него есть. В воспоминаниях моего
детства неизгладимо запечатлелась фигура нашего старого батюшки, в белой рубашке навыпуск, с волосами, заплетенными в косичку. Он бодро напирает всей грудью на соху и понукает лошадь, и сряду около двух недель без отдыха
проводит в этом тяжком труде, сменяя соху бороной. А заборонит — смотришь, через две недели опять или под овес запахивать нужно, или под озимь двоить.
В сущности, впрочем, он знал ее очень мало, хотя и
провел все
детство обок с нею.
Нужно было даже поменьше любить его, не думать за него ежеминутно, не
отводить от него каждую заботу и неприятность, не плакать и не страдать вместо его и в
детстве, чтоб дать ему самому почувствовать приближение грозы, справиться с своими силами и подумать о своей судьбе — словом, узнать, что он мужчина.
Великопостная служба, так знакомая еще с далекого
детства, в родительском доме, торжественные молитвы, земные поклоны — все это расшевеливало в душе моей далекое-далекое минувшее, напоминало впечатления еще детских лет, и, помню, мне очень приятно было, когда, бывало, утром, по подмерзшей за ночь земле, нас
водили под конвоем с заряженными ружьями в божий дом.
Маска оказалась хорошенькой двадцатилетней невинной девушкой, дочерью шведки-гувернантки. Девушка эта рассказала Николаю, как она с
детства еще, по портретам, влюбилась в него, боготворила его и решила во что бы то ни стало добиться его внимания. И вот она добилась, и, как она говорила, ей ничего больше не нужно было. Девица эта была свезена в место обычных свиданий Николая с женщинами, и Николай
провел с ней более часа.
Мне много помогло еще то, что я с
детства бродил с ружьем по степи и в лесу и не один десяток ночей
провел под открытым небом на охотничьих привалах.
Я тоже, конечно, бывал, но только в глубоком
детстве. Моя покойная матушка, помешица,
возила меня. Две гувернантки с нами ездили, нянька. Я, знаете ли, с кудрями. Интересно, бывают ли шулера в Монте-Карло? Наверное, бывают.
Родился я в лесном хуторе за Кубенским озером и часть
детства своего
провел в дремучих домшинских лесах, где по волокам да болотам непроходимым медведи пешком ходят, а волки стаями волочатся.
Новая жизнь, раздолье и простор самой местности пришлись ему, очевидно, более по сердцу, чем скучные деревушки и дымные избы, в которых
провел он с Акимом первые годы своего
детства.
Он знал ее чуть не с
детства и
провел с ней весну и лето в Дрездене, где она поселилась с своей теткой.
Лучич была его настоящая фамилия. Он родом был далматинец, почему и взял такой псевдоним.
Детство свое
провел он в Кишиневе и Одессе и говорил, что один из его родственников занимал на юге какую-то важную должность и чуть ли не был другом Пушкина.
День этот был день рождения княгини, и она с
детства еще привыкла этот день весело встречать и весело
проводить, а потому поутру вошла в кабинет мужа с улыбающимся лицом и, поцеловав его, спросила, будет ли он сегодня обедать дома.
Но теперь мне пришлось бы умолчать о том, что Урманов весь вечер
провел с «американкой», что, кроме нас, был какой-то еще молодой человек аристократической наружности, друг
детства Валентины Григорьевны, и что, пока я играл с генералом в шахматы, они втроем вели в другой комнате какой-то очень оживленный конспиративный разговор.
По той же самой причине, что моя мать была горожанка, как я уже сказал, и также потому, что она
провела в угнетении и печали свое
детство и раннюю молодость и потом получила, так сказать, некоторое внешнее прикосновение цивилизации от чтения книг и от знакомства с тогдашними умными и образованными людьми, прикосновение, часто возбуждающее какую-то гордость и неуважение к простонародному быту, — по всем этим причинам вместе, моя мать не понимала и не любила ни хороводов, ни свадебных и подблюдных песен, ни святочных игрищ, даже не знала их хорошенько.
В
детстве она очень любила мороженое, и мне часто приходилось
водить ее в кондитерскую. Мороженое для нее было мерилом всего прекрасного. Если ей хотелось похвалить меня, то она говорила: «Ты, папа, сливочный». Один пальчик назывался у нее фисташковым, другой сливочным, третий малиновым и т. д. Обыкновенно, когда по утрам она приходила ко мне здороваться, я сажал ее к себе на колени и, целуя ее пальчики, приговаривал...
Храните свое вековое наследство,
Любите свой хлеб трудовой —
И пусть обаянье поэзии
детстваПроводит вас в недра землицы родной!..
Я так этому обрадовался, что, подписывая расписку, с каким-то ухарским видом, небрежно сообщил ему, что вчера «покутили с приятелями в Hôtel de Paris;
провожали товарища, даже, можно сказать, друга
детства, и, знаете, — кутила он большой, избалован, — ну, разумеется, хорошей фамилии, значительное состояние, блестящая карьера, остроумен, мил, интригует с этими дамами, понимаете: выпили лишних „полдюжины“ и…».
«Все мое
детство, — начал он, — и первую молодость до пятнадцатилетнего возраста я
провел в деревне, в имении моей матушки, богатой помещицы…й губернии.
После его смерти именьишко у нас оттягали за долги, но, как бы ни было,
детство мы
провели в деревне на воле.
Елизавета Николавна осталась вовсе без мадамы — по-французски она выучилась от маменьки, а больше от гостей, потому что с самого
детства она
проводила дни свои в гостиной, сидя возле маменьки и слушая всякую всячину…
Аул, где
детство он
провел,
Мечети, кровы мирных сел —
Всё уничтожил русский воин.
Солнце, воздух, цветов аромат —
Это всех поколений наследство,
За пределами душных оград
Проведете вы сладкое
детство.
Я помнил, что во время моего
детства носили косы, помнил, что у моего отца коса была с лишком в аршин длиною, и помнил, как он приказал ее отрезать, уступив духу времени и просьбам моей матери; но с тех пор я ничего подобного не встречал, — и коса Рубановского, которая беспрестанно шевелилась и двигалась, сообразно движению его головы, привлекала мое внимание, и я не мог
отвести от нее глаз; старик это заметил и сурово посмотрел на меня.
Детство и молодость Никитишна
провела в горе, в бедах и страшной нищете. Казались те беды нескончаемыми, а горе безвыходным. Но никто как Бог, на него одного полагалась сызмальства Никитишна, и не постыдил Господь надежды ее; послал старость покойную: всеми она любима, всем довольна, добро по силе ежечасно может творить. Чего еще? Доживала старушка век свой в радости, благодарила Бога.
С
детства нападала на него черная немочь: по часу и по два бьется, бывало, бедный, лежа на земле без памяти, корчит его и коробит, руки-ноги
сводит судорогами.
Не то на деле вышло: черствое сердце сурового отреченника от людей и от мира дрогнуло при виде братней нищеты и болезненно заныло жалостью. В напыщенной духовною гордыней душе промелькнуло: «Не напрасно ли я пятнадцать годов
провел в странстве? Не лучше ли бы
провести эти годы на пользу ближних, не бегая мира, не проклиная сует его?..» И жалким сумасбродством вдруг показалась ему созерцательная жизнь отшельника… С
детства ни разу не плакивал Герасим, теперь слезы просочились из глаз.
И хотя песочные, хвойные приморские Дюны с их мрачно красивым лесом мало походили своим видом на обычную русскую деревеньку, где родилась и
провела свое раннее
детство Дуня, душа девочки невольно искала и находила сходство между этих двух вполне разнородных красот.
— Где
провели вы
детство?
Этого Кейта я видела только однажды, мельком, проездом через Швейцарию, куда меня в
детстве возили на короткое время из Киля.
Не
сводя с нее глаз, я все находил ее прекраснее и прекраснее, и она в самом деле была недурна: у нее были прелестные белокурые волосы, очень-очень доброе лицо и большие, тоже добрые, ласковые серые глаза, чудная шея и высокая, стройная фигура, а я с
детства моего страстно любил женщин высокого роста, чему, вероятно, немало обязан стройной фигуре А. Паулы Монти, изображение которой висело на стене в моей детской комнате и действовало на развитие моего эстетического вкуса.
Из всей семьи только Иоле, маленький сын капитана Петровича, бывший только на год старше Милицы,
провел все свое
детство на родине, под боком y престарелых родителей.
Герой его, гимназист, а потом студент Телепнев — иначе
провел свое
детство и отрочество; его первая любовь, в гимназии, и его светская интрига в Казани созданы автором.
С сестрой Антонина Сергеевна никогда не имела общей жизни.
Детство они
провели врозь — Лидию. отдали в тот институт, где теперь Лили, замуж она выходила, когда Гаярин засел в деревне; ее первого мужа сестра даже никогда не видала. И второй ее брак состоялся вдали от них. Она почти не расставалась с Петербургом, ездила только за границу, на воды, и в Биарриц, да в Париж, исключительно для туалетов.
Никто не мог поверить, что нежное тепличное растение родилось и
провело первые годы своего
детства в холодной Сибири.
Я здесь на родине: во всякие часы дня могу смотреть на места, где
провел свое
детство; там я родился, тут, ближе, Софьино, где я воспитывался; здесь Коломенское, а здесь золотоглавая Москва с ее храмами и белокаменными палатами, с ее святынею и благолепием.
Николай Афанасьевич родился под Москвой, недалеко от Сергиево-Троицкой лавры, близ села Радонежа, в маленькой деревеньке тестя его отца, бедного неслужащего дворянина. Первые годы
детства он
провел среди крестьянских детей, ничем от них не отличаясь, и до десяти лет ничему не учился, так что было полное основание полагать, что он останется «недорослем».
Я помню, в
детстве меня
возили в цирк.
Богат ли он? — этого она не знала, но у него было чудное сердце, большое честолюбие и радужные надежды на будущее. Она действительно встретилась с ним в Томске, в доме ее подруги
детства. Он и там был приезжий, хотя покойный отец его
провел в этом городе последние годы своей жизни.
Антон Антонович фон Зееман, произведенный за это время в полковники, жил вместе с женою своею Лидиею Павловной на 6 линии Васильевского острова, в том самом домике, где «турчанка Лидочка»
провела свое
детство и юность, где встретилась со своим ненаглядным «Тоней», как ласкательно называла она своего мужа.