Неточные совпадения
Пробираясь берегом к своей хате, я невольно всматривался в ту сторону, где накануне слепой дожидался ночного пловца; луна уже катилась по небу, и мне показалось, что кто-то в белом сидел
на берегу; я подкрался, подстрекаемый любопытством, и прилег в траве над обрывом берега; высунув немного голову, я мог хорошо видеть с утеса все, что внизу делалось, и не очень удивился, а почти обрадовался, узнав мою русалку.
Я, с трудом спускаясь,
пробирался по крутизне, и вот вижу: слепой приостановился, потом повернул низом направо; он шел так близко от воды, что казалось, сейчас волна его схватит и унесет; но видно, это была не первая его прогулка, судя по уверенности, с которой он ступал с камня
на камень и избегал рытвин.
Англичанин стоит и сзади держит
на веревке собаку, и под собакой разумеется Наполеон: «Смотри, мол, говорит, если что не так, так я
на тебя сейчас выпущу эту собаку!» — и вот теперь они, может быть, и выпустили его с острова Елены, и вот он теперь и
пробирается в Россию, будто бы Чичиков, а в самом деле вовсе не Чичиков.
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений, в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода
на мельничные колеса; или же
пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или отправлялся в поля
на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши
на ту или другую сторону.
Полюбовавшись, Бульба
пробирался далее по тесной улице, которая была загромождена мастеровыми, тут же отправлявшими ремесло свое, и людьми всех наций, наполнявшими это предместие Сечи, которое было похоже
на ярмарку и которое одевало и кормило Сечь, умевшую только гулять да палить из ружей.
В следующую же ночь, с свойственною одним бурсакам дерзостью, он пролез чрез частокол в сад, взлез
на дерево, которое раскидывалось ветвями
на самую крышу дома; с дерева перелез он
на крышу и через трубу камина
пробрался прямо в спальню красавицы, которая в это время сидела перед свечою и вынимала из ушей своих дорогие серьги.
Встав рано, когда бесприданница удалилась
на кухню, он
пробрался в ее комнату и, засунув подарок в сундук девушки, прикрыл его короткой запиской: «Бетси, это твое.
Девочка говорила не умолкая; кое-как можно было угадать из всех этих рассказов, что это нелюбимый ребенок, которого мать, какая-нибудь вечно пьяная кухарка, вероятно из здешней же гостиницы, заколотила и запугала; что девочка разбила мамашину чашку и что до того испугалась, что сбежала еще с вечера; долго, вероятно, скрывалась где-нибудь
на дворе, под дождем, наконец
пробралась сюда, спряталась за шкафом и просидела здесь в углу всю ночь, плача, дрожа от сырости, от темноты и от страха, что ее теперь больно за все это прибьют.
Человек в перчатках разорвал правую, резким движением вынул платок, вытер мокрое лицо и,
пробираясь к дверям во дворец, полез
на людей, как слепой. Он толкнул Самгина плечом, но не извинился, лицо у него костистое, в темной бородке, он глубоко закусил нижнюю губу, а верхняя вздернулась, обнажив неровные, крупные зубы.
Но, смотришь, промелькнет утро, день уже клонится к вечеру, а с ним клонятся к покою и утомленные силы Обломова: бури и волнения смиряются в душе, голова отрезвляется от дум, кровь медленнее
пробирается по жилам. Обломов тихо, задумчиво переворачивается
на спину и, устремив печальный взгляд в окно, к небу, с грустью провожает глазами солнце, великолепно садящееся
на чей-то четырехэтажный дом.
В начале пятого часа Захар осторожно, без шума, отпер переднюю и
на цыпочках
пробрался в свою комнату; там он подошел к двери барского кабинета и сначала приложил к ней ухо, потом присел и приставил к замочной скважине глаз.
Тихой, сонной рысью
пробирался Райский, в рогожной перекладной кибитке,
на тройке тощих лошадей, по переулкам, к своей усадьбе.
Райский, не сказавши никому ни слова в доме, ушел после обеда
на Волгу, подумывая незаметно
пробраться на остров, и высматривал место поудобнее, чтобы переправиться через рукав Волги. Переправы тут не было, и он глядел вокруг, не увидит ли какого-нибудь рыбака.
Райский
пробрался до Козлова и, узнав, что он в школе, спросил про жену. Баба, отворившая ему калитку, стороной посмотрела
на него, потом высморкалась в фартук, отерла пальцем нос и ушла в дом. Она не возвращалась.
Тогда Раcific rail road [Тихоокеанская железная дорога — англ.] еще не было, чтобы
пробраться через американский материк домой, — и мне пришлось бы отдать себя
на волю случайных обстоятельств, то есть оставаться там без цели, праздным и лишним лицом.
Мы
пробирались мимо джонок, которых уродливые силуэты тяжело покачивались крупными тенями, в одно время,
на фоне звездного неба и
на воде.
В этом расположении я выбрался из каюты, в которой просидел полторы суток, неблагосклонно взглянул
на океан и,
пробираясь в общую каюту, мысленно поверял эпитеты, данные ему Байроном, Пушкиным, Бенедиктовым и другими — «угрюмый, мрачный, могучий», и Фаддеевым — «сердитый».
Я не пошел к ним, а отправился по берегу моря, по отмели, влез
на холм,
пробрался в грот, где расположились бивуаком матросы с наших судов, потом посетил в лесу нашу идиллию: матрос Кормчин пас там овец.
Проберешься ли цело и невредимо среди всех этих искушений? Оттого мы задумчиво и нерешительно смотрели
на берег и не торопились покидать гостеприимную шкуну. Бог знает, долго ли бы мы просидели
на ней в виду красивых утесов, если б нам не были сказаны следующие слова: «Господа! завтра шкуна отправляется в Камчатку, и потому сегодня извольте перебраться с нее», а куда — не сказано. Разумелось,
на берег.
Несмотря
на эти предосторожности, москиты
пробираются за кисею, и если заберутся два-три, они так отделают, что
на другой день встанешь с десятком красных пятен, которые не сходят по нескольку дней.
Ах, если б нам этакую!» — говорил я,
пробираясь между иссохшими кустами хлопчатой бумаги, клочья которой оставались еще кое-где
на сучьях и белели, как снежный пух.
Впереди меня плелся барон Крюднер
на своих тоненьких ногах, а сзади
пробирался я.
«Однако ж час, — сказал барон, — пора домой; мне завтракать (он жил в отели), вам обедать». Мы пошли не прежней дорогой, а по каналу и повернули в первую длинную и довольно узкую улицу, которая вела прямо к трактиру.
На ней тоже купеческие домы, с высокими заборами и садиками, тоже бежали вприпрыжку носильщики с ношами. Мы пришли еще рано; наши не все собрались: кто пошел по делам службы, кто фланировать, другие хотели
пробраться в китайский лагерь.
Я
пробрался как-то сквозь чащу и увидел двух человек, сидевших верхом
на обоих концах толстого бревна, которое понадобилось для какой-то починки
на наших судах.
Я все ленился ехать
на берег; я беспрестанно слышал, как один шел по пояс в воде, другой
пробирался по каменьям, третий не мог продраться сквозь лианы.
Нет науки о путешествиях: авторитеты, начиная от Аристотеля до Ломоносова включительно, молчат; путешествия не попали под ферулу риторики, и писатель свободен
пробираться в недра гор, или опускаться в глубину океанов, с ученою пытливостью, или, пожалуй,
на крыльях вдохновения скользить по ним быстро и ловить мимоходом
на бумагу их образы; описывать страны и народы исторически, статистически или только посмотреть, каковы трактиры, — словом, никому не отведено столько простора и никому от этого так не тесно писать, как путешественнику.
В это время дьячок, с медным кофейником
пробираясь через народ, прошел мимо Катюши и, не глядя
на нее, задел ее полой стихаря.
Надежда Васильевна прошла в комнату матери, а Верочка
на цыпочках
пробралась к самой передней и в замочную скважину успела рассмотреть Привалова. Он теперь стоял посреди комнаты и разговаривал с старым Лукой.
Так и после бури в кабинете Василия Назарыча Шелехов
пробрался на половину «самой», где его уже ждала чарка анисовки и кипевший
на столе самовар.
Когда Шелехов прокучивал все и даже спускал с себя шелковый бешмет, ему стоило только
пробраться на кухню к Досифее, и все утраченное платье являлось как по мановению волшебного жезла, а самого Данилу Семеныча для видимости слегка журили, чтобы потом опохмелить и обогреть по всем правилам раскольничьего гостеприимства.
Обдорский монашек,
пробравшись на пасеку по указанию пасечника, тоже весьма молчаливого и угрюмого монаха, пошел в уголок, где стояла келейка отца Ферапонта.
Высадившись где-нибудь
на берег около Джигита, они пешком, с котомками за плечами тайком
пробирались к воображаемому Эльдорадо.
Охотиться нам долго не пришлось. Когда мы снова сошлись, день был
на исходе. Солнце уже заглядывало за горы, лучи его
пробрались в самую глубь леса и золотистым сиянием осветили стволы тополей, остроконечные вершины елей и мохнатые шапки кедровников. Где-то в стороне от нас раздался пронзительный крик.
Они, видимо, хотели
пробраться на берег моря, но заблудились в тайге и погибли от голода.
Чем выше мы поднимались, тем больше было снегу. Увидя вверху просвет, я обрадовался, думая, что вершина недалеко, но радость оказалась преждевременной: то были кедровые стланцы. Хорошо, что они не занимали большого пространства.
Пробравшись сквозь них, мы ступили
на гольцы, лишенные всякой растительности. Я посмотрел
на барометр — стрелка показывала 760 м.
Они
пробирались туда
на лодках, шхунах и
на пароходах небольшими партиями.
Пробираясь сквозь чащу леса, я увидел маленькую полянку, а
на ней что-то белело.
Пробираться сквозь заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры стволы деревьев с заостренными сучками в беспорядке лежат
на земле. В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а лица и руки исцарапаны в кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой времени, мы спустились к ручью и пошли по гальке.
Я подошел к палатке. Стрелки давно уже спали. Я посидел немного у огня, затем снял обувь,
пробрался на свое место и тотчас уснул.
Кедр, тополь, клен, ольха, черемуха Максимовича, шиповник, рябина бузинолистная, амурский барбарис и чертово дерево, опутанные виноградом, актинидиями и лимонником, образуют здесь такую непролазную чащу, что
пробраться через нее можно только с ножом в руке, затратив большие усилия и рискуя оставить одежду свою
на кустах.
Войницын, который до того времени неподвижно и прямо сидел
на своей лавке, с ног до головы обливаясь горячей испариной и медленно, но бессмысленно поводя кругом глазами, вставал, торопливо застегивал свой вицмундир доверху и
пробирался боком к экзаменаторскому столу.
— А вот мой личный враг идет, — промолвил он, вдруг вернувшись ко мне, — видите этого толстого человека с бурым лицом и щетиной
на голове, вон что шапку сгреб в руку да по стенке
пробирается и
на все стороны озирается, как волк?
Окончательно «доехал», как говорится, Чертопханова следующий случай. Верхом
на Малек-Аделе
пробирался он однажды по задворкам поповской слободки, окружавшей церковь, в приходе которой состояло сельцо Бессоново. Нахлобучив
на глаза папаху, сгорбившись и уронив
на луку седла обе руки, он медленно подвигался вперед;
на душе у него было нерадостно и смутно. Вдруг его кто-то окликнул.
Мы
пробирались на место рубки, как вдруг, вслед за шумом упавшего дерева, раздался крик и говор, и через несколько мгновений нам навстречу из чащи выскочил молодой мужик, бледный и растрепанный.
Ощупывая почву ногами, мы осторожно
пробирались вперед и, пройдя с полкилометра, очутились
на сухом месте, густо заросшем травой.
Я велел подбросить дров в костер и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он был и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около озера Ханка, он
пробрался на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом отправился
на Фудзин, к горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется к северу по побережью моря. Тогда он пошел
на Тадушу.
После ужина люди начали устраиваться
на ночь. Некоторые из них поленились ставить комарники и легли спать
на открытом воздухе, покрывшись одеялами. Они долго ворочались, охали, ахали, кутались с головой, но это не спасало их от гнуса. Мелкие насекомые
пробирались в каждую маленькую складку. Наконец один из них не выдержал.
Во-первых,
на тропе нигде не было видно конских следов, во-вторых, по сторонам она не была очищена от ветвей; наши лошади
пробирались с трудом и все время задевали вьюками за деревья.
Сопровождавшие нас крестьяне говорили, что во время наводнений сообщение с соседними деревнями по дороге совсем прекращается и тогда они
пробираются к ним только
на лодках.
Взошла луна. Ясная ночь глядела с неба
на землю. Свет месяца
пробирался в глубину темного леса и ложился по сухой траве длинными полосами.
На земле,
на небе и всюду кругом было спокойно, и ничто не предвещало непогоды. Сидя у огня, мы попивали горячий чай и подтрунивали над гольдом.