Неточные совпадения
Привалов
с любопытством неофита наблюдал этот исключительный мирок и незаметно для самого себя втягивался в его
интересы. Он играл по маленькой, без особенно чувствительных результатов в ту или другую сторону. Однажды, когда он особенно сильно углубился в тайны сибирского виста
с винтом, осторожный шепот заставил его
прислушаться.
Но не прошло и трех дней, как эти остановки стали все чаще и чаще. Иохим то и дело откладывал дудку и начинал
прислушиваться с возрастающим
интересом, а во время этих пауз и мальчик тоже заслушивался и забывал понукать приятеля. Наконец Иохим произнес
с задумчивым видом...
Он стоит у широкого окна, равнодушно
прислушиваясь к гулу этого большого улья, рассеянно, без
интереса, со скукою глядя на пестрое суетливое движение. К нему подходит невысокий офицер
с капитанскими погонами — он худощав и смугло румян, черные волосы разделены тщательным пробором. Чуть-чуть заикаясь, спрашивает он Александрова...
Мы проводили дни в откровенных беседах, я очень много читал, немного присматривался к хозяйству, лечил крестьян, ездил к соседям,
с возрастающим
интересом приглядывался и
прислушивался ко всему, что давали тогдашняя деревня, помещики и крестьяне.
Это были томительно однообразные годы. Все в России, от мала до велика,
с нервным напряжением
прислушивались к известиям
с театра войны, казалось,
с непобедимым колоссом — Наполеоном. В каждой семье усиленно бились сердца по находившимся на полях сражения кровопролитных браней близким людям. Частные
интересы, даже самая частная жизнь казались не существующими.
Голос, на самом деле, был прелестный: нежный, ласкающий, гармоничный; но я слыхал голоса более захватывающие, сильнее проникающие в душу, я внимал ему
с удовольствием, как бы
прислушиваясь к журчанию ручейка, совершенно спокойно, так как, чтобы следить за его речью, не требовалась ни малейшего напряжения мысли, ничего неожиданного не подстрекало любопытства слушателя и не возбуждало томительного
интереса.
Вечером по обыкновению я занимался в своей комнате, писал дневник и письма и в обычный час лег в постель, но после дневного крепкого и продолжительного сна не мог теперь уснуть и час или два лежал
с открытыми глазами,
с интересом приглядываясь и
прислушиваясь к незнакомому дому и мало знакомой, а теперь в ночной полутьме и совсем чуждой комнате.
Ширяев прихлебывал из стакана чай и
прислушивался к разговору. Доктор расспрашивал Алексея
с интересом, но за всеми его расспросами и возражениями чувствовалось что-то тускло-серое и бездеятельно-скептическое. Было странно слушать его, как будто в яркий весенний день он доказывал, что небо обложено тучами и моросит вялый, бессильный осенний дождь. Жена доктора — худая,
с узким, болезненным лицом — поддерживала Алексея против мужа. Но все, что она говорила, было шаблонно и неинтересно.