Неточные совпадения
Наконец он остановился, будто прислушиваясь
к чему-то,
присел на
землю и положил возле себя узел.
К довершению этого, кричал кричмя дворовый ребятишка, получивший от матери затрещину; визжал борзой кобель,
присев задом
к земле, по поводу горячего кипятка, которым обкатил его, выглянувши из кухни, повар. Словом, все голосило и верещало невыносимо. Барин все видел и слышал. И только тогда, когда это делалось до такой степени несносно, что даже мешало барину ничем не заниматься, высылал он сказать, чтоб шумели потише.
Подскакал офицер и, размахивая рукой в белой перчатке, закричал на Инокова, Иноков
присел, осторожно положил человека на
землю, расправил руки, ноги его и снова побежал
к обрушенной стене; там уже копошились солдаты, точно белые, мучные черви, туда осторожно сходились рабочие, но большинство их осталось сидеть и лежать вокруг Самгина; они перекликались излишне громко, воющими голосами, и особенно звонко, по-бабьи звучал один голос...
Он видел, что толпа, стискиваясь, выдавливает под ноги себе мужчин, женщин; они
приседали, падали, ползли, какой-то подросток быстро, с воем катился
к фронту, упираясь в
землю одной ногой и руками; видел, как люди умирали, не веря, не понимая, что их убивают.
Один было смельчак запел, да и
присел тотчас
к земле, за других спрятался…
Селезень
присядет возле нее и заснет в самом деле, а утка, наблюдающая его из-под крыла недремлющим глазом, сейчас спрячется в траву, осоку или камыш; отползет, смотря по местности, несколько десятков сажен, иногда гораздо более, поднимется невысоко и, облетев стороною, опустится на
землю и подползет
к своему уже готовому гнезду, свитому из сухой травы в каком-нибудь крепком, но не мокром, болотистом месте, поросшем кустами; утка устелет дно гнезда собственными перышками и пухом, снесет первое яйцо, бережно его прикроет тою же травою и перьями, отползет на некоторое расстояние в другом направлении, поднимется и, сделав круг, залетит с противоположной стороны
к тому месту, где скрылась; опять садится на
землю и подкрадывается
к ожидающему ее селезню.
Палач угрюмо молчал, Окся тоже. Мыльников презрительно посмотрел на своих сотрудников,
присел к огоньку и озлобленно закурил трубочку. У него в голове вертелись самые горькие мысли. В самом деле, рыл-рыл
землю, робил-робил и, кроме «пустяка», ни синь-пороха. Хоть бы поманило чем-нибудь… Эх, жисть! Лучше бы уж у Кишкина на Мутяшке пропадать.
Саша прошел за угол,
к забору, с улицы, остановился под липой и, выкатив глаза, поглядел в мутные окна соседнего дома.
Присел на корточки, разгреб руками кучу листьев, — обнаружился толстый корень и около него два кирпича, глубоко вдавленные в
землю. Он приподнял их — под ними оказался кусок кровельного железа, под железом — квадратная дощечка, наконец предо мною открылась большая дыра, уходя под корень.
У городской стены прижался
к ней,
присел на
землю низенький белый кабачок и призывно смотрит на людей квадратным оком освещенной двери. Около нее, за тремя столиками, шумят темные фигуры, стонут струны гитары, нервно дрожит металлический голос мандолины.
Там, услыхав девичьи голоса на огороде, он пробрался осторожно
к задней стене, нашёл в ней щель и стал смотреть: девки собрались в тени, под сосной; тонкая, худощавая Наталья уже лежала на
земле, вверх лицом, заложив руки за голову, Христина чистила зубы былинкой,
присев на стол и болтая голою ногой, а Сорокина, сидя на
земле, опираясь затылком о край стола, вынула левую грудь и, сморщив лицо, разглядывала тёмные пятна на ней.
Лев
приседает чуть-чуть
к земле, мгновение и он уже внутри загородки; под навесом, сбившись в кругу и дрожа атласной кожей, стоят лошади.
— A ты что ж это кланяешься все, братец? Вишь ты, y нас он какой: перед кажинной пулей
приседает, — насмешливо проронил Онуфриев по адресу молодого купеческого сынка Петровского, который, действительно, приникал
к земле под пролетавшими над его головой пулями и снарядами.
Засыпав сына
землею, он и там на кладбище выпил за его душу одну серебряную чарочку, роздал там же своею рукою мешок медных денег на помин сыновней души и сел верхом на свои старинные дрожки, запряженные толстою вороною лошадью, а в колени, боком
к нему, робко
присела овдовевшая невестка Платонида Андревна.