Неточные совпадения
Ее прогулки длятся доле.
Теперь то холмик, то ручей
Остановляют поневоле
Татьяну прелестью своей.
Она, как с давними друзьями,
С своими рощами, лугами
Еще беседовать спешит.
Но лето быстрое летит.
Настала осень золотая.
Природа трепетна, бледна,
Как жертва, пышно убрана…
Вот
север, тучи нагоняя,
Дохнул, завыл — и вот сама
Идет волшебница зима.
Но и вечером, в этом душном томлении воздуха, в этом лунном пронзительном луче, в тихо качающихся пальмах, в безмятежном покое
природы, есть что-то такое, что давит мозг, шевелит нервы, тревожит воображение. Сидя по вечерам на веранде, я чувствовал такую же тоску, как в прошлом году в Сингапуре. Наслаждаешься и страдаешь, нега и боль! Эта жаркая
природа, обласкав вас страстно, напутствует сон ваш такими богатыми грезами, каких не приснится на
севере.
И
природа наша так же: в палящем дне на
севере вы уже чувствуете удушливое дыхание земли, предвещающее к ночи грозу, потоки дождя и перемену надолго.
И все-таки не останешься жить в Маниле, все захочешь на
север, пусть там, кроме снега, не приснится ничего! Не нашим нервам выносить эти жаркие ласки и могучие излияния сил здешней
природы.
По описаниям ученых и путешественников, чем выше к
северу, тем
природа беднее и печальнее.
Оренбургская губерния по своему географическому положению и пространству, заключая в себе разные и даже противоположные климаты и
природы, гранича к
северу с Вятскою и Пермскою губерниями, где по зимам мерзнет ртуть, и на юг с Каспийским морем и Астраханскою губерниею, где, как всем известно, растут на открытом воздухе самые нежные сорта винограда, — представляет полную возможность разнообразию явлений всех царств
природы и между прочим разнообразию утиных пород, особенно во время весеннего пролета.
Достаточно указать на тот факт, что наш вкус находит дисгармонию в сочетаниях зеленого и голубого цветов, а
природа опровергает наши художественные настроения на каждом шагу, сочетая синеву неба с зеленью леса и травы почти в музыкальную мелодию, особенно на
севере, где
природа так бедна красками.
Притом южная весна наступает исподволь, а на
севере она, наоборот, производит быстрый и стремительный переворот в жизни
природы, точно какой невидимой могучей рукой разом зимние декорации переменяются на летние.
В тот год, к которому относится мой рассказ, я приехал сюда осенью, запасшись той благодатной силой, которую льет в изнемогший состав человека украинское светлое небо — это чудное, всеобновляющее небо, под которое знакомая с ним душа так назойливо просится, под которое вечно что-то манит не избалованного
природой русского художника и откуда — увы! — также вечно гонят его на
север ханжи, мораль и добродетель.
Всего больше кудеснических поверий сохранилось на
севере, среди лютой и недоступной
природы.
Бледные девы
Севера не поверят этому; они не знают этого ада страстей, привыкнувшие к своим мечтам о духовном, о небе, то есть не о настоящем небе, а о том, которое они создали себе для бегства от скупой и туманной
природы.
И офицеров, и еще более матросов тянуло домой, туда, на далекий
Север, где и холодно и неприветно, уныло и непривольно, где нет ни ослепительно жгучего южного солнца, ни высокого бирюзового неба, ни волшебной тропической растительности, ни диковинных плодов, но где все — и хмурая
природа, и люди, и даже чернота покосившихся изб, с их убожеством — кровное, близкое, неразрывно связывающее с раннего детства с родиной, языком, привычками, воспитанием, и где, кроме того, живут и особенно милые и любимые люди.
Мертвая осенняя
природа; тяжелые, подобно оледенелым валам, тучи, едва движущиеся с
севера; песчаная степь, сердито всчесанная непогодами; по ней редкие ели, недоростки и уроды из царства растений; временем необозримые, седые воды Чудского озера, бьющиеся непрерывно с однообразным стоном о мертвые берега свои, как узник о решетку своей темницы; иссохший лист, хрустящий под ногами путника нашего, — все вторило состоянию души Владимира.
Для нее променяет он родину, чудное небо Италии, ее землю, эту роскошную, цветочную колыбель, в которой ветерок, упитанный ароматами и негою, качает баловня
природы под лад Тассовых октав; для нее променяет Колизей, мадонн, академии, все это на зеленое небо
севера, на глубокие снега, угрюмые сосны и брусяные избы с невежеством, в них обитающим.