Неточные совпадения
— О, да! — сказала Анна, сияя улыбкой
счастья и не понимая ни одного слова из того, что говорила ей Бетси. Она перешла к большому столу и
приняла участие в общем разговоре.
Но никто не хотел слушать. К
счастию, в это время подошел какой-то толстяк, который по всем
приметам казался начальником, потому что ругался сильнее всех.
— Удивляюсь, что вы ставите так вопрос, Авдотья Романовна, — раздражался все более и более Лужин. — Ценя и, так сказать, обожая вас, я в то же время весьма и весьма могу не любить кого-нибудь из ваших домашних. Претендуя на
счастье вашей руки, не могу в то же время
принять на себя обязательств несогласимых…
Запущенный под облака,
Бумажный Змей,
приметя свысока
В долине мотылька,
«Поверишь ли!» кричит: «чуть-чуть тебя мне видно;
Признайся, что тебе завидно
Смотреть на мой высокий столь полёт». —
«Завидно? Право, нет!
Напрасно о себе ты много так мечтаешь!
Хоть высоко, но ты на привязи летаешь.
Такая жизнь, мой свет,
От
счастия весьма далёко;
А я, хоть, правда, невысоко,
Зато лечу,
Куда хочу;
Да я же так, как ты, в забаву для другого,
Пустого,
Век целый не трещу».
А между тем велел прилежней
примечать,
Нельзя ль где
счастья им отведать,
Хоть, захватя греха,
На счёт бы пастуха
Позавтракать иль пообедать!
Я знал, что отец почтет за
счастие и вменит себе в обязанность
принять дочь заслуженного воина, погибшего за отечество.
— Заметно, господин, что дураков прибывает; тут, кругом, в каждой деревне два, три дуренка есть. Одни говорят: это от слабости жизни, другие считают урожай дураков
приметой на
счастье.
— Ничего, — сказал он, — вооружаться твердостью и терпеливо, настойчиво идти своим путем. Мы не Титаны с тобой, — продолжал он, обнимая ее, — мы не пойдем, с Манфредами и Фаустами, на дерзкую борьбу с мятежными вопросами, не
примем их вызова, склоним головы и смиренно переживем трудную минуту, и опять потом улыбнется жизнь,
счастье и…
— С тобой случилось что-нибудь, ты счастлива и захотела брызнуть
счастьем на другого: что бы ни было за этим, я все
принимаю, все вынесу — но только позволь мне быть с тобой, не гони, дай остаться…
Этот несколько суровый тон сменился горячим поцелуем, и Половодова едва успела
принять свой обычный скучающий и ленивый вид, когда в гостиной послышались приближавшиеся шаги maman. У Привалова потемнело в глазах от прилива
счастья, и он готов был расцеловать даже Агриппину Филипьевну. Остальное время визита прошло очень весело. Привалов болтал и смеялся самым беззаботным образом, находясь под обаянием теплого взгляда красивых глаз Антониды Ивановны.
Теперь они приехали вдруг опять, хотя и знали, что старец почти уже не может вовсе никого
принимать, и, настоятельно умоляя, просили еще раз «
счастья узреть великого исцелителя».
— И можешь ли ты допустить идею, что люди, для которых ты строишь, согласились бы сами
принять свое
счастие на неоправданной крови маленького замученного, а
приняв, остаться навеки счастливыми?
А она мне вдруг кричит: «Я ненавижу Ивана Федоровича, я требую, чтобы вы его не
принимали, чтобы вы ему отказали от дома!» Я обомлела при такой неожиданности и возражаю ей: с какой же стати буду я отказывать такому достойному молодому человеку и притом с такими познаниями и с таким несчастьем, потому что все-таки все эти истории — ведь это несчастье, а не
счастие, не правда ли?
Дело в том, что почти с первых же минут в Мокром он видит и, наконец, постигает совершенно, что „бесспорный“ соперник его вовсе, может быть, уж не так бесспорен и что поздравлений с новым
счастьем и заздравного бокала от него не хотят и не
принимают.
Он счастлив и верит в свое
счастье, верит
приметам.
Если б Гарибальди не вставал в пять часов утра и не
принимал в шесть, она удалась бы совсем; по
счастию, усердие интриги раньше половины девятого не шло; только в день его отъезда дамы начали вторжение в его спальню часом раньше.
— Я, — сказал он, — пришел поговорить с вами перед окончанием ваших показаний. Давнишняя связь моего покойного отца с вашим заставляет меня
принимать в вас особенное участие. Вы молоды и можете еще сделать карьеру; для этого вам надобно выпутаться из дела… а это зависит, по
счастию, от вас. Ваш отец очень
принял к сердцу ваш арест и живет теперь надеждой, что вас выпустят; мы с князем Сергием Михайловичем сейчас говорили об этом и искренно готовы многое сделать; дайте нам средства помочь.
К
счастью еще, что у ведьмы была плохая масть; у деда, как нарочно, на ту пору пары. Стал набирать карты из колоды, только мочи нет: дрянь такая лезет, что дед и руки опустил. В колоде ни одной карты. Пошел уже так, не глядя, простою шестеркою; ведьма
приняла. «Вот тебе на! это что? Э-э, верно, что-нибудь да не так!» Вот дед карты потихоньку под стол — и перекрестил: глядь — у него на руках туз, король, валет козырей; а он вместо шестерки спустил кралю.
Было в этом что-то хорошее, теплое, действовавшее на толпу сорванцов уже тем, что юный учитель был для нас не только машиной, задающей уроки, но и человеком, в маленьком
счастье которого мы
принимали как бы некоторое участие.
Станкевич восклицает: «Не хочу жить на свете, если не найду
счастья в Гегеле!» Бакунин
принимает Гегеля, как религию.
— И только, только! Не
принимая никакого нравственного основания, кроме удовлетворения личного эгоизма и материальной необходимости? Всеобщий мир, всеобщее
счастье — из необходимости! Так ли-с, если смею спросить, понимаю я вас, милостивый мой государь?
Между прочим, он
принял систему не торопить дочерей своих замуж, то есть не «висеть у них над душой» и не беспокоить их слишком томлением своей родительской любви об их
счастии, как невольно и естественно происходит сплошь да рядом даже в самых умных семействах, в которых накопляются взрослые дочери.
— Ах, не говорите обо мне! Вы и понять не можете всего того, что молодой, неискушенный, безобразно воспитанный мальчик может
принять за любовь!.. Да и, наконец, к чему клеветать на себя? Я сейчас вам говорил, что я не знал
счастья… нет! я был счастлив!
Нужно было ехать через Балчуговский завод; Кишкин повернул лошадь объездом, чтобы оставить в стороне господский дом. У старика кружилась голова от неожиданного
счастья, точно эти пятьсот рублей свалились к нему с неба. Он так верил теперь в свое дело, точно оно уже было совершившимся фактом. А главное, как приметы-то все сошлись: оба несчастные, оба не знают, куда голову приклонить. Да тут золото само полезет. И как это раньше ему Кожин не пришел на ум?.. Ну, да все к лучшему. Оставалось уломать Ястребова.
Насмешили вы меня вашей классификацией старых женихов. Благодарен вам, что вы по крайней мере хотите меня женить не здесь, а в России. Даже советую поместить меня в категорию Оболенского, а его можно обвенчать. Он найдет
счастие там, где я, грешный человек, его и не
примечу. Так по крайней мере мне кажется. Пожалуйста, отправляя его ко мне, снабдите аттестатом: я хочу знать ваше мнение; оно всегда оригинально, хотя иногда и не совсем справедливо, по-моему.
Большие глаза Гловацкой и ее доброе лицо
приняли выражение какого-то неописанного
счастья.
В молодости все силы души направлены на будущее, и будущее это
принимает такие разнообразные, живые и обворожительные формы под влиянием надежды, основанной не на опытности прошедшего, а на воображаемой возможности
счастия, что одни понятые и разделенные мечты о будущем
счастии составляют уже истинное
счастие этого возраста.
Припоминая свои подходы под Тетюева, Родион Антоныч теперь от чистого сердца скорбел о том, что не
принял заблаговременно во внимание переменчивости человеческого
счастья…
— Злой вы человек! Не даст вам бог
счастья! — проговорила она и, шатаясь, вышла из кабинета. За дверьми
приняла ее Полина.
Чувство ожидаемого
счастья так овладело моим героем, что он не в состоянии был спокойно досидеть вечер у генеральши и раскланялся. Быстро шагая, пошел он по деревянному тротуару и принялся даже с несвойственною ему веселостью насвистывать какой-то марш, а потом с попавшимся навстречу Румянцовым раскланялся так радушно, что привел того в восторг и в недоумение. Прошел он прямо к Годневым, которых застал за ужином, и как ни старался
принять спокойный и равнодушный вид, на лице его было написано удовольствие.
— Господин начальник губернии теперь пишет, — начал Забоков, выкладывая по пальцам, — что я человек пьяный и характера буйного; но, делая извет этот, его превосходительство, вероятно, изволили забыть, что каждый раз при проезде их по губернии я пользовался
счастьем принимать их в своем доме и удостоен даже был чести иметь их восприемником своего младшего сына; значит, если я доподлинно человек такой дурной нравственности, то каким же манером господин начальник губернии мог приближать меня к своей персоне на такую дистанцию?
Адуев достиг апогея своего
счастия. Ему нечего было более желать. Служба, журнальные труды — все забыто, заброшено. Его уж обошли местом: он едва
приметил это, и то потому, что напомнил дядя. Петр Иваныч советовал бросить пустяки, но Александр при слове «пустяки» пожимал плечами, с сожалением улыбался и молчал. Дядя, увидя бесполезность своих представлений, тоже пожал плечами, улыбнулся с сожалением и замолчал, промолвив только: «Как хочешь, это твое дело, только смотри презренного металла не проси».
— «Заплачу́! — сказал он, — заплачу́». Это будет четвертая глупость. Тебе, я вижу, хочется рассказать о своем
счастии. Ну, нечего делать. Если уж дяди обречены
принимать участие во всяком вздоре своих племянников, так и быть, я даю тебе четверть часа: сиди смирно, не сделай какой-нибудь пятой глупости и рассказывай, а потом, после этой новой глупости, уходи: мне некогда. Ну… ты счастлив… так что же? рассказывай же поскорее.
— Вообразите мое
счастье, — воскликнул он наконец, — дело
приняло такой оборот, что мне даже, быть может, незачем будет ехать в Россию! И свадьбу мы можем сыграть гораздо скорее, чем я предполагал!
— Господи, как же не
принять! — сказал отец Василий, разводя руками. — Я последнее время никогда даже не мечтал о таком
счастии для себя и завтра поеду ко владыке представиться ему и поблагодарить его. Мы точно что с ним товарищи по академии, но всегда как-то чуждались друг друга и расходились в наших взглядах…
— Я всегда дивился, Семен Иванович, легкости, с которой вы
принимаете жизнь: это
счастие, большое
счастие, но оно не всем дано; вы говорите: случай — и успокоиваетесь, а я нет.
— Да человек-то каков? Вам всё деньги дались, а богатство больше обуза, чем
счастие, — заботы да хлопоты; это все издали кажется хорошо, одна рука в меду, другая в патоке; а посмотрите — богатство только здоровью перевод. Знаю я Софьи Алексеевны сына; тоже совался в знакомство с Карпом Кондратьевичем; мы, разумеется,
приняли учтиво, что ж нам его учить, — ну, а уж на лице написано: преразвращенный! Что за манеры! В дворянском доме держит себя точно в ресторации. Вы видели его?
Глаза Андрея Ильича засияли
счастьем, и руки невольно протянулись к Нине. Но он ничего не сказал, а только глубоко, всей грудью, вздохнул. Свежевский подъезжал к нему, раскланиваясь и стараясь
принять небрежную посадку.
Он
принял твердое намерение освободиться от того и другого и попытать
счастья — сделаться самому хозяином.
Константин неуклюже высвободил из-под себя ноги, растянулся на земле и подпер голову кулаками, потом поднялся и опять сел. Все теперь отлично понимали, что это был влюбленный и счастливый человек, счастливый до тоски; его улыбка, глаза и каждое движение выражали томительное
счастье. Он не находил себе места и не знал, какую
принять позу и что делать, чтобы не изнемогать от изобилия приятных мыслей. Излив перед чужими людьми свою душу, он наконец уселся покойно и, глядя на огонь, задумался.
Статский советник, по-видимому, никак не ожидал, что дело
примет такой оборот. Однако око во лбу его все-таки не замутилось гневом, но пристально взглянуло в глаза собеседнику и, к
счастию для последнего, обнаружило недоумение, близкое к пониманию.
Деда, любившего жить пышно, это очень обрадовало, но бабушка, к удивлению многих,
приняла новое богатство, как Поликрат свой возвращенный морем перстень. Она как бы испугалась этого
счастья и прямо сказала, что это одним людям сверх меры. Она имела предчувствие, что за слепым
счастием пойдут беды.
Быть может, Веретьев и еще откинул бы несколько фарсов, прежде нежели объяснить, в чем дело, но, к
счастью для нас, в эту минуту пришел Кирсанов. Он был видимо расстроен; чистенькое и бледное лицо его
приняло желтоватые тоны, тонкие губы сжались; новенький вицмундирчик вздрагивал на его плечах.
По
счастью, расторопные волоколамские власти
приняли меры, в результате которых, во-первых, пророк прекратил свою деятельность, а во-вторых, стекла на телеграфе вставили.
Тяжелый долг, отец, на сердце мне
Ты просьбою своею возлагаешь.
Их
счастья быть свидетелем я должен!
О, лучше б тысяча смертей! Но если
Она еще нуждается во мне,
Я
принимаю это униженье,
Я остаюсь. Во всем, о дон Альвар,
Клянусь тебе, и честь моя порукой.
Однако как радость и
счастие делают человека прекрасным! как кипит сердце любовью! Кажется, хочешь излить все свое сердце в другое сердце, хочешь, чтоб все было весело, все смеялось. И как заразительна эта радость! Вчера в ее словах было столько неги, столько доброты ко мне в сердце… Как она ухаживала за мной, как ласкалась ко мне, как ободряла и нежила мое сердце! О, сколько кокетства от
счастия! А я… Я
принимал все за чистую монету; я думал, что она…
Старик Моер, принявший нас весьма радушно, высказал мнение, что для воспитанника, до такой степени отрываемого от домашнего надзора, Дерпт по шумной студенческой жизни не представляет достаточно благонадежного приюта и что следует попытать
счастья, не согласится ли его приятель, директор учебного заведения в соседнем городке Верро,
принять меня в свою школу?
Вокруг меня становилось пусто. Начинались студенческие волнения, — смысл их был не понятен мне, мотивы — не ясны. Я видел веселую суету, не чувствуя в ней драмы, и думал, что ради
счастья учиться в университете можно претерпеть даже истязания. Если б мне предложили: «Иди, учись, но за это, по воскресеньям, на Николаевской площади мы будем бить тебя палками!» — я, наверное,
принял бы это условие.
Действительно, говорят, дурная
примета пробовать
счастья два раза сряду за одним и тем же столом, а в Гомбурге самая настоящая-то игра и есть.
Этим мера
счастия Никиты Плодомасова была преисполнена, и остепененный буян, тихо отходя христианином в вечную жизнь, еще раз благословил Марфу Андревну за последний поцелуй, которым она
приняла его последнее дыхание.