Неточные совпадения
Приняв от меня
золотую цепочку, он, вероятно, нашел, что подарок его слишком ничтожен.
— В том-то и дело, что Костя доказывает совершенно противное, то есть что если обставить приисковых рабочих настоящим образом, тогда лучшие прииски будут давать предпринимателям одни убытки. Они поспорили горячо, и Костя высказался очень резко относительно происхождения громадных богатств, нажитых
золотом. Тут досталось и вашим предкам отчасти, а отец
принял все на свой счет и ужасно рассердился на Костю.
Привалов вернулся в игорную комнату, где дела
принимали самый энергичный характер. Лепешкин и кричал и ругался, другие купцы тоже. В
золотой кучке Ивана Яковлича виднелись чьи-то кольца и двое
золотых часов; тут же валялась дорогая брильянтовая булавка.
Внутренность рощи, влажной от дождя, беспрестанно изменялась, смотря по тому, светило ли солнце, или закрывалось облаком; она то озарялась вся, словно вдруг в ней все улыбнулось: тонкие стволы не слишком частых берез внезапно
принимали нежный отблеск белого шелка, лежавшие на земле мелкие листья вдруг пестрели и загорались червонным
золотом, а красивые стебли высоких кудрявых папоротников, уже окрашенных в свой осенний цвет, подобный цвету переспелого винограда, так и сквозили, бесконечно путаясь и пересекаясь перед глазами; то вдруг опять все кругом слегка синело: яркие краски мгновенно гасли, березы стояли все белые, без блеску, белые, как только что выпавший снег, до которого еще не коснулся холодно играющий луч зимнего солнца; и украдкой, лукаво, начинал сеяться и шептать по лесу мельчайший дождь.
Густые белокурые волосы прекрасного пепельного цвета расходились двумя тщательно причесанными полукругами из-под узкой алой повязки, надвинутой почти на самый лоб, белый, как слоновая кость; остальная часть ее лица едва загорела тем
золотым загаром, который
принимает одна тонкая кожа.
И
принять, и подать, и приготовить — на все у них
золотые руки были.
Днем лавочки
принимали розницу от карманников и мелких воришек — от
золотых часов до носового платка или сорванной с головы шапки, а на рассвете оптом, узлами, от «Иванов» — ночную добычу, иногда еще с необсохшей кровью.
И вот всё-то это общество князь
принял за самую чистую монету, за чистейшее
золото, без лигатуры.
— Узелок ваш все-таки имеет некоторое значение, — продолжал чиновник, когда нахохотались досыта (замечательно, что и сам обладатель узелка начал наконец смеяться, глядя на них, что увеличило их веселость), — и хотя можно побиться, что в нем не заключается
золотых, заграничных свертков с наполеондорами и фридрихсдорами, ниже с голландскими арапчиками, о чем можно еще заключить, хотя бы только по штиблетам, облекающим иностранные башмаки ваши, но… если к вашему узелку прибавить в придачу такую будто бы родственницу, как, примерно, генеральша Епанчина, то и узелок
примет некоторое иное значение, разумеется, в том только случае, если генеральша Епанчина вам действительно родственница, и вы не ошибаетесь, по рассеянности… что очень и очень свойственно человеку, ну хоть… от излишка воображения.
Нужно было ехать через Балчуговский завод; Кишкин повернул лошадь объездом, чтобы оставить в стороне господский дом. У старика кружилась голова от неожиданного счастья, точно эти пятьсот рублей свалились к нему с неба. Он так верил теперь в свое дело, точно оно уже было совершившимся фактом. А главное, как приметы-то все сошлись: оба несчастные, оба не знают, куда голову приклонить. Да тут
золото само полезет. И как это раньше ему Кожин не пришел на ум?.. Ну, да все к лучшему. Оставалось уломать Ястребова.
— Вы говорите
золотые истины, Эмма Эдуардовна Я брошу моего, но не сразу. На это мне нужно будет недели две. Я постараюсь, чтобы он не являлся сюда. Я
принимаю ваше предложение.
— Ах, Трилли, ах, боже мой!.. Ангел мой, я умоляю тебя. Послушай же, мама тебя умоляет. Ну
прими же,
прими лекарство; увидишь, тебе сразу-сразу станет легче: и животик пройдет, и головка. Ну сделай это для меня, моя радость! Ну хочешь, Трилли, мама станет перед тобой на колени? Ну вот, смотри, я на коленях перед тобой. Хочешь, я тебе подарю
золотой? Два
золотых? Пять
золотых, Трилли? Хочешь живого ослика? Хочешь живую лошадку?.. Да скажите же ему что-нибудь, доктор!..
— Помилуйте, как же это возможно? Да уж одно то во внимание
примите, что служба какая будет! На одни украшения сколько тысяч пошло-с, лепирии
золотые, и все одно к одному-с…
Панталеоне тотчас
принял недовольный вид, нахмурился, взъерошил волосы и объявил, что он уже давно все это бросил, хотя действительно мог в молодости постоять за себя, — да и вообще принадлежал к той великой эпохе, когда существовали настоящие, классические певцы — не чета теперешним пискунам! — и настоящая школа пения; что ему, Панталеоне Чиппатола из Варезе, поднесли однажды в Модене лавровый венок и даже по этому случаю выпустили в театре несколько белых голубей; что, между прочим, один русский князь Тарбусский — «il principe Tarbusski», — с которым он был в самых дружеских отношениях, постоянно за ужином звал его в Россию, обещал ему горы
золота, горы!.. но что он не хотел расстаться с Италией, с страною Данта — il paese del Dante!
Он вышел из зала и спустился по лестнице в швейцарскую. Великолепный пурпурно-золотой Порфирий
принял его как радушный хозяин.
— Вы правы, Марья Ефимовна, вы совершенно правы, — говорила покорно Алешина мать. — Я
приму ваши
золотые слова к самому сердцу. Как вы добры и мудры!
Тогда сокольничий подал царю богатую рукавицу, всю испещренную
золотыми притчами, и,
приняв кречета от подсокольничего, посадил его государю на руку.
Для вас, души моей царицы,
Красавицы, для вас одних
Времен минувших небылицы,
В часы досугов
золотых,
Под шепот старины болтливой,
Рукою верной я писал;
Примите ж вы мой труд игривый!
Ничьих не требуя похвал,
Счастлив уж я надеждой сладкой,
Что дева с трепетом любви
Посмотрит, может быть, украдкой
На песни грешные мои.
Поодаль от стола, не
принимая пищи, сидел жандармский генерал с непроницаемым, но унылым видом, как будто тяготясь надоевшей ему формальностью. Со всех сторон двигались и шумели офицеры в своих красивых, украшенных
золотом мундирах: кто, сидя за столом, допивал бутылку пива, кто, стоя у буфета, разжевывал закусочный пирожок, отряхивал крошки, упавшие на грудь мундира, и самоуверенным жестом кидал монету, кто, подрагивая на каждой ноге, прогуливался перед вагонами нашего поезда, заглядывая на женские лица.
(
Прим. автора.)]
золотою канителью, [Канитель — тонкая витая нить из металла для вышивания.] битью и блестками, прибавя, что всё сработано ее собственными руками: это была совершенная правда.
Об обществе он не заботился, потому что якобы пренебрегал всеми «поклоняющимися злату и древу», и в приемном покое, где некого было
принимать, держал на высокой, обитой красным сукном колонне литого из
золота тельца со страшными зелеными изумрудными глазами.
Вид рулетки, осанистых крупиэ, которых она — встреть она их в другом месте — наверное,
приняла бы за министров, вид их проворных лопаточек,
золотых и серебряных кучек на зеленом сукне, игравших старух и расписных лореток привел Капитолину Марковну в состояние какого-то немотствующего исступления; она совсем позабыла, что ей следовало вознегодовать, — и только глядела, глядела во все глаза, изредка вздрагивая при каждом новом возгласе…
Зарецкой поглядел с удивлением на чудный наряд проезжего, которого по спензеру с
золотыми погончиками
принял сначала за офицера.
(
Прим. ред.)] решительно, выигрывал беспрестанно, и загребал к себе
золото, и клал ассигнации в карман.
— Ты в лохмотьях, — говорил он, — вот мы тебя нарядим. Хорошенький ты сделал рейс, — прибавил Том, видя, что я опустил на тюфяк
золото, которое мне было теперь некуда сунуть на себе. —
Прими же приличный вид, поужинай и ложись спать, а утром можешь отправляться куда хочешь.
Я ему и говорю: «ваша высокоблагородие, дайте нам по четыре рубли за золотник — все до единова прииска с изнова перероем: только успевай
принимать наше мужицкое
золото».
Пропала батенькина мука и четыре
золотых за мое учение!" — так рассуждал я, пожирая яблоко, скрываемое мною в рукаве, куда я, запрятав рот с зубами, там ел секретно, чтобы не
приметили братья.
Она
приняла Шерамура и его
золото совсем не так, как «швейцарские митрополиты».
Но его хорошо
принимали и в «Славе Петрограда» за его развязный, острый язык и за милую щедрость, с которой он ссужал братьев писателей маленькими
золотыми.
Так точно вечернее облако, покуда солнце не коснулось до небосклона,
принимает вид небесного города, блестит
золотыми краями и обещает чудеса воображению, но солнце закатилось, дунул ветер — и облако растянулось, померкло, — и, наконец, упадает росою на землю!
Вот в это горячее время, когда всех охватила
золотая лихорадка, верный раб Мишка и благоденствовал, потому что от него зависело,
примет генерал или не
примет такого-то, а затем — осчастливит он своим посещением или пренебрежет.
Великий, грозный и пресветлый царь!
Твой друг и брат, Аббас, владыка перский,
Здоровает тебе на государстве
И братский шлет поклон. Ты держишь Русь
Единою могучею рукой —
Простри, о царь, с любовию другую
На моего владыку и
примиОт шах-Аббаса, в знак его приязни,
Сей кованный из
золота престол,
В каменьях самоцветных и в алмазах.
Наследье древних шахов — изо всех
Ценнейшее Аббасовых сокровищ!
Вы, впрочем, пожалуйста, не
принимайте этого никак на свой счет, потому что, хоть и будете играть в этой комедии, но и в ней можете показать свой талант —
золото видно и в грязи.
Я узнал потом, что она у Добронравова и у Мозера с этой куцавейкой была, но те, кроме
золота, ничего не
принимают и говорить не стали.
Я же у ней
принял однажды камей (так, дрянненький) — и, осмыслив, потом удивился: я, кроме
золота и серебра, тоже ничего не
принимаю, а ей допустил камей.
— Семен Иванович, я давно хотел — вы меня извините, ведь уж это так заведено: священник живет от алтаря, а чиновник от просителей, я так много доволен вами. Позвольте вам предложить эту
золотую табакерку,
примите ее в знак искренней дружбы, — только, Семен Иванович, я надеюсь, что, во всяком случае, — молчание ваше…
Да помни одно: если твое намисто хоть из
золотых дукатов будет, я и то его не
приму, а брошу его тебе в твою наймичью пыку.
А у людоеда было 7 девочек, такие же маленькие, как мальчиковы братья. Девочки все лежали и спали на одной кровати, и у каждой девочки на голове была
золотая шапочка. Мальчик с пальчик
приметил это, и, когда людоед с женой ушли, он потихоньку спял шапочки с людоедовых дочерей и надел их на себя и на братьев, а свою и братнины шапочки надел на девочек.
В руке Толпенникова что-то остается. Подчиняясь странному, плохо сознаваемому чувству необходимости
принять то, что передали в его руку, он некоторое время держит руку сжатой, потом в любопытством открывает ее И видит на ладони два
золотых, не то десяти, не то пятнадцатирублевого достоинства. Толпенникова неприятно передергивает, он срывается с места и бежит по лестнице, крича...
По
золоту ходят, а его не
примечают…
— А чего ради в ихнее дело обещал я идти? — вдруг вскрикнул Патап Максимыч. — Как мне сразу не увидеть было ихнего мошенства?.. Затем я на Ветлугу ездил, затем и маету
принимал… чтоб разведать про них, чтоб на чистую воду плутов вывести… А к тебе в город зачем бы приезжать?.. По
золоту ты человек знающий, с кем же, как не с тобой, размотать ихнюю плутню… Думаешь, верил им?.. Держи карман!.. Нет, друг, еще тот человек на свет не рожден, что проведет Патапа Чапурина.
— Писано было ему, старому псу, подробно все писано: и как у ворот подольше держать, и какую службу справить, и как
принять, и что говорить, и про рыбную пищу писано, и про баню, про все. Прямехонько писано, чтоб, окроме
золотого песку, никаких речей не заводил. А он — гляди-ка ты!
Со временем
приметили, что гривны да пятаки вниз по Волге плывут и назад в середку России не ворочаются, а в Астрахани стали они чуть не реже
золотых.
— Как к нему писать? — молвил в раздумье Николай Александрыч. — Дело неверное. Хорошо, если в добром здоровье найдешь его, а ежели запил? Вот что я сделаю, — вложу в пакет деньги, без письма. Отдай ты его если не самому игумну, так казначею или кто у них делами теперь заправляет. А не отпустят Софронушки, и пакета не отдавай… А войдя к кому доведется — прежде всего
золотой на стол. Вкладу, дескать, извольте
принять. Да, опричь того, кадочку меду поставь. С пуд хоть, что ли, возьми у Прохоровны.
Приняли участие в играх и тетя Леля, и серьезная, всегда спокойная педагогичка Антонина Николаевна. Играли в «гуси-лебеди», в «
золотые ворота» и в «краски»…
Весь день погода была пасмурная. Густой туман наподобие тяжелой скатерти повис над морем и закрывал вершины гор. Наиболее сильная конденсация пара происходит около мыса Туманного, отчего он и получил свое название. Мыс
Золотой гораздо ниже его и состоит из эпидотизированного порфирита, который под влиянием атмосферных явлений
принимает желтую окраску. Осенью вершина мыса покрывается блестящей золотисто-желтой травой. Вероятно, оба эти обстоятельства и дали повод окрестить его таким поэтическим названием.
— Он приснился молодому Спиридонову и сказал: «там, под клеенкой», и Спиридонов нашел под клеенкой завещание отца, ничего ни от кого на погребение его не
принимать, а схоронить его в четырех досках на те деньги, какие дадут за его
золотую медаль, да за Георгиевский крест.
— Да непременно так-с,
примет и еще с нежнейшею благодарностью и обязательством, чтоб этот ее скрипач поселился отдельно, и она вошла бы в приготовленный нами для нее уголок с одною
золотою рыбкой. И мы будем навещать ее в одиночестве и любоваться, как ее
золотая рыбочка плещется, потом иногда прокатимся с ней на ее коняшках попросту: вы рядком с ней, а я на передней лавочке.
В человеке глубоко заложено воспоминание об утерянном рае, о
золотом веке, чувство вины и греха и мечта о возвращении в рай, о Царстве Божьем, которое иногда
принимает форму утопии земного рая.
С увлечением слушал я на четвертом курсе лекции по истории греческого искусства. Читал профессор Адриан Викторович Прахов, — читал со страстью и блеском. Седоватый человек с холеным, барским лицом, в
золотых очках. Вскоре он был переведен из Петербургского университета в Киевский, с тем чтобы
принять в свое заведывание постройку знаменитого Владимирского собора.