Неточные совпадения
Из заросли поднялся корабль; он всплыл и остановился по самой середине зари. Из этой дали он был виден ясно, как облака. Разбрасывая веселье, он пылал, как вино, роза, кровь, уста, алый бархат и пунцовый огонь. Корабль шел прямо
к Ассоль. Крылья пены трепетали под мощным напором его киля; уже встав, девушка
прижала руки к груди, как чудная игра света перешла в зыбь; взошло солнце, и яркая полнота утра сдернула покровы с всего, что еще нежилось, потягиваясь на сонной
земле.
— Да, — повторила Катя, и в этот раз он ее понял. Он схватил ее большие прекрасные
руки и, задыхаясь от восторга,
прижал их
к своему сердцу. Он едва стоял на ногах и только твердил: «Катя, Катя…», а она как-то невинно заплакала, сама тихо смеясь своим слезам. Кто не видал таких слез в глазах любимого существа, тот еще не испытал, до какой степени, замирая весь от благодарности и от стыда, может быть счастлив на
земле человек.
Я не только любил смотреть, как резвый ястреб догоняет свою добычу, я любил все в охоте: как собака, почуяв след перепелки, начнет горячиться, мотать хвостом, фыркать,
прижимая нос
к самой
земле; как, по мере того как она подбирается
к птице, горячность ее час от часу увеличивается; как охотник, высоко подняв на правой
руке ястреба, а левою
рукою удерживая на сворке горячую собаку, подсвистывая, горячась сам, почти бежит за ней; как вдруг собака, иногда искривясь набок, загнув нос в сторону, как будто окаменеет на месте; как охотник кричит запальчиво «пиль, пиль» и, наконец, толкает собаку ногой; как, бог знает откуда, из-под самого носа с шумом и чоканьем вырывается перепелка — и уже догоняет ее с распущенными когтями жадный ястреб, и уже догнал, схватил, пронесся несколько сажен, и опускается с добычею в траву или жниву, — на это, пожалуй, всякий посмотрит с удовольствием.
Когда стали погружать в серую окуровскую супесь тяжёлый гроб и чернобородый пожарный, открыв глубочайшую красную пасть, заревел, точно выстрелил: «Ве-еч…» — Ммтвей свалился на
землю, рыдая и биясь головою о чью-то жёсткую, плешивую могилу, скупо одетую дёрном. Его обняли цепкие
руки Пушкаря,
прижали щекой
к медным пуговицам. Горячо всхлипывая, солдат вдувал ему в ухо отрывистые слова...
Прислонясь спиной
к стволу клёна, Лунёв смотрел на могилу убитого им человека. Он
прижал свою фуражку затылком
к дереву, и она поднялась у него со лба. Брови его нахмурились, верхняя губа вздрагивала, обнажая зубы.
Руки он засунул в карманы пиджака, а ногами упёрся в
землю.
Как-то вечером я тихо шел садом, возвращаясь с постройки. Уже начинало темнеть. Не замечая меня, не слыша моих шагов, сестра ходила около старой, широкой яблони, совершенно бесшумно, точно привидение. Она была в черном и ходила быстро, все по одной линии, взад и вперед, глядя в
землю. Упало с дерева яблоко, она вздрогнула от шума, остановилась и
прижала руки к вискам. В это самое время я подошел
к ней.
Несмотря на это, их растащили; но вдруг она вскрикнула и упала; отец кинулся
к ней, с удивительной силой оттолкнул двух казаков —
прижал руку к ее сердцу… она была мертва, бледна, холодна как сырая
земля, на которой лежало ее молодое непорочное тело.
Пётр высунулся из окна, загородив его своей широкой спиною, он увидал, что отец, обняв тёщу,
прижимает её
к стене бани, стараясь опрокинуть на
землю, она, часто взмахивая
руками, бьёт его по голове и, задыхаясь, громко шепчет...
Широкоплечий, носатый человек шагал вдоль улицы твёрдо, как по своей
земле; одет в синюю поддёвку добротного сукна, в хорошие юфтовые [из бычьей кожи, выделанной по русскому способу, на чистом дёгте — Ред.] сапоги,
руки сунул в карманы, локти плотно
прижал к бокам.
Какое подлое сердце у Иуды! Он держит его
рукою, а оно кричит «Осанна!» так громко, что вот услышат все. Он
прижимает его
к земле, а оно кричит: «Осанна, осанна!» — как болтун, который на улице разбрасывает святые тайны… Молчи! Молчи!
Мне не хотелось спать. Я смотрел во тьму степи, и в воздухе перед моими глазами плавала царственно красивая и гордая фигура Радды. Она
прижала руку с прядью черных волос
к ране на груди, и сквозь ее смуглые, тонкие пальцы сочилась капля по капле кровь, падая на
землю огненно-красными звездочками.
Бог нам дает много, а нам-то все мало,
Не можем мы, людие, ничем ся наполнить!
И ляжем мы в гробы,
прижмем руки к сердцу,
Души наши пойдут по делам своим,
Кости наши пойдут по
земле на предание,
Телеса наши пойдут червям на съедение,
А богатство, гордость, слава куда пойдут?
Они
прижали к земле ноги и голову овцы, молодой бурят разрезал ножом живой овце верхнюю часть брюха и запустил
руку в разрез.
Валя молчал. Внезапно лицо женщины растянулось, слезы быстро-быстро закапали одна за другой, и, точно потеряв под собою
землю, она рухнула на кровать, жалобно скрипнувшую под ее телом. Из-под платья выставилась нога в большом башмаке с порыжевшей резинкой и длинными ушками.
Прижимая руку к груди, другой сжимая виски, женщина смотрела куда-то сквозь стену своими бледными, выцветшими глазами и шептала...