Продолжали ехать шагом… колокольчик нет-нет звякнет, да и застонет… Уж чернел мост в овраге; на конце его что-то шевелилось… За мостом — горка, далее мрачный лес; в него надо было въезжать через какие-то ворота: их образовали встретившиеся с двух сторон ветви нескольких вековых сосен. Мать левою рукою
прижала к себе сына, правою сотворила опять крестное знамение.
— Ты плачешь? — произнесла Станислава Феликсовна, крепко
прижимая к себе сына. — Я давно все предвидела; даже если дети нас не видели бы, все равно в день отъезда из Зиновьева к отцу ты был бы поставлен в необходимость или расстаться со мной, или решиться.
Неточные совпадения
Внутренний мир ее разрушен, ее уверили, что ее
сын —
сын божий, что она — богородица; она смотрит с какой-то нервной восторженностью, с магнетическим ясновидением, она будто говорит: «Возьмите его, он не мой». Но в то же время
прижимает его
к себе так, что если б можно, она убежала бы с ним куда-нибудь вдаль и стала бы просто ласкать, кормить грудью не спасителя мира, а своего
сына. И все это оттого, что она женщина-мать и вовсе не сестра всем Изидам, Реям и прочим богам женского пола.
Сдвинув рыжие брови, он гулко крякнул, перекрестился, задев
сына рукою по щеке, и крепко
прижал его
к себе.
На глазах у нее были слезы: ей хотелось скорее броситься
к сыну и
прижать его
к своей груди, но она этого
себе не позволила и тем показала, как должен вести
себя и Алексей Никитич.
И, воспользовавшись тем, что они одни, она порывисто и страстно
прижала к себе голову
сына и несколько секунд безмолвно держала у своей груди, напрасно стараясь удержать обильно текущие слезы.
— Ну, слава Богу, — молвила мать, погладив
сына по головке и
прижав его
к себе. — Давеча с утра, сама не знаю с чего, головушка у него разболелась, стала такая горячая, а глазыньки так и помутнели у сердечного… Перепужалась я совсем. Много ль надо такому маленькому?.. — продолжала Пелагея Филиппьевна, обращаясь
к деверю.