Неточные совпадения
После
фабрики она жила в деревне, потом
приехала в город и
на квартире, где была тайная типография, была арестована и приговорена к каторге. Марья Павловна не рассказывала никогда этого сама, но Катюша узнала от других, что приговорена она была к каторге за то, что взяла
на себя выстрел, который во время обыска был сделан в темноте одним из революционеров.
— Справки наводить
приезжал, — сообщил Замараев шепотом Харченке. — Знает, где жареным пахнет. В последнее-то время тятенька
на фабрике векселями отдувался, — ну, а тут после богоданной маменьки наследство получит. Это хоть кому любопытно… Всем известно, какой капитал у маменьки в банке лежит. Ох, грехи, грехи!.. Похоронить не дадут честь-честью.
Занятый постройкой, он совсем забросил жилку, куда являлся только к вечеру, когда
на фабрике «отдавали свисток с работы». Он
приезжал к дудке, наклонялся и кричал...
Утром
на другой день Карачунский послал в Тайболу за Кожиным и запиской просил его
приехать по важному делу вместе с женой. Кожин поставлял одно время
на золотопромывальную
фабрику ремни, и Карачунский хорошо его знал. Посланный вернулся, пока Карачунский совершал свой утренний туалет, отнимавший у него по меньшей мере час. Он каждое утро принимал холодную ванну, подстригал бороду, протирался косметиками, чистил ногти и внимательно изучал свое розовое лицо в зеркале.
Потом он что-то такое спросил ее, вероятно невпопад, потому что она посмотрела
на него удивленными глазами. Что она ответила, он не понимал, а только видел, как она вышла из комнаты грациозною походкой, как те редкие сновидения, какие заставляют молодеть. Голиковский сидел несколько времени один и старался припомнить, зачем он
приехал сюда и как вообще очутился в этой комнате. Из раздумья вывел его Петр Елисеич, за которым уже успели послать
на фабрику.
— А, это ты! — обрадовался Петр Елисеич, когда
на обратном пути с
фабрики из ночной мглы выступила фигура брата Егора. — Вот что, Егор, поспевай сегодня же ночью домой
на Самосадку и объяви всем пристанским, что завтра будут читать манифест о воле. Я уж хотел нарочного посылать… Так и скажи, что исправник
приехал.
— Это он к тебе
приезжал! — накинулась Дарья
на младшую дочь, Феклисту. — Все я вижу… Мало вам с Аннушкой
фабрики, так вы в глазах страмите отца с матерью.
Мы
приехали на канатную
фабрику, и добрый человек сказал своей жене: «Вот молодой человек, который сражался за свое отечество и бежал из плена; у него нет ни дома, ни платья, ни хлеба. Он будет жить у меня. Дайте ему чистое белье и покормите его».
Приедет, бывало, в расправу и разложит все эти аппараты: токарный станок, пилы разные, подпилки, сверла, наковальни, ножи такие страшнейшие, что хоть быка ими резать; как соберет
на другой день баб с ребятами — и пошла вся эта
фабрика в действие: ножи точат, станок гремит, ребята ревут, бабы стонут, хоть святых вон понеси.
«Вчера Морозовы ореховские
приезжали оба, и Викула и Тимофей, говорят, ваша газета бунт
на фабрике сделала, обе
фабрики шумят. Ваш „Листок“ читают, по трактирам собираясь толпами,
на кладбище тоже все читают. Князь рассердился: корреспондента, говорит, арестовать и выслать».
— Вчера Морозовы ореховские
приезжали оба, и Викула и Тимофей, говорят, ваша газета бунт
на фабрике сделала, обе
фабрики шумят. Ваш «Листок» читают по трактирам, собираются толпами,
на кладбище, — там тоже читают. Князь рассердился, корреспондента, говорит, арестовать и выслать.
Приезжая летом
на фабрику, кричала
на мать, как
на прислугу, с отцом говорила сквозь зубы, целые дни читала книги, вечером уходила в город, к дяде, оттуда её приводил золотозубый доктор Яковлев.
Мирон тотчас начал рассказывать о Москве, сердито жаловаться
на бестолковость правительства;
приехала Наталья с сыном — Мирон заговорил о необходимости строить бумажную
фабрику, он давно уже надоедал этим.
Прохор. Старики с
фабрики приехали; два раза присылали узнать, дома ли. Ну, где, мол, скоро ль их дождешься? За город кататься поехали! Авось хоть при стариках-то угомонятся немножко, а то ведь это наказанье сущее: каждый день либо с утра до поздней ночи, либо с вечера
на всю ночь, а ты до четырех утра не спи, дожидайся их! (Подходя к портретам). Что эти идолы-то тут стоят! Прибрать бы их, да не знаю, куда повесить.
Гаврила Пантелеич Белугин, богатый купец, фабрикант, лет 55-ти; живет постоянно
на фабрике, верстах в шестидесяти от Москвы, изредка
приезжает в Москву к сыну.
Он был и в Индии, занимался торговлей в Китае, но неудачно; потом поехал в Гаванну служить
на одной сигарной
фабрике, оттуда перебрался в Калифорнию, был репортером и затем редактором газеты и — авантюрист в душе, жаждущий перемен, —
приехал на Сандвичевы острова, в Гонолулу, понравился королю и скоро сделался первым министром с жалованьем в пять тысяч долларов и, как говорили, был очень хороший первый министр и честный человек.
Она кончила
на медицинских курсах и служит где-то за Тулой,
на фабрике, и теперь, очевидно,
приехала в Кузьминки погостить.