Неточные совпадения
— Оттого, что я скоро уеду
на остров. Туда
приедет Натали, и Иван Иванович, и Николай Иванович…
Нам не повезло. Мы
приехали во Владивосток два дня спустя после ухода «Эльдорадо». Меня выручили П.Г. Тигерстедт и А.Н. Пель, предложив отправиться с ними
на миноносцах. Они должны были идти к Шантарским
островам и по пути обещали доставить меня и моих спутников в залив Джигит [Отряд состоял из 5 миноносцев: «Грозный», «Гремящий», «Стерегущий», «Бесшумный» и «Бойкий».].
Я
приехал на Сахалин в июле, когда в тайге была уже гробовая тишина;
остров казался безжизненным, и приходилось верить наблюдателям
на слово, что тут водятся камчатский соловей, синица, дрозд и чиж.
Этот благочестивый разговор подействовал
на Аграфену самым успокаивающим образом. Она ехала теперь по местам, где спасались свои раскольники-старцы и угодники, слава о которых прошла далеко. Из Москвы
приезжают на Крестовые
острова. Прежде там скиты стояли, да разорены никонианами. Инок Кирилл рассказывал ей про схоронившуюся по скитам свою раскольничью святыню, про тихую скитскую жизнь и в заключение запел длинный раскольничий стих...
Приехали вы с пальцем правой руки к медику пальца левой руки — он вам скажет: конечно, я могу вам средствице прописать, а все-таки будет вернее, если вы съездите
на Васильевский
Остров к Карлу Иванычу.
Мимо
острова в это самое время тихо проплывал гигантский корабль, такой же, как и тот,
на котором
приехали лозищане.
— Известно чего, — начальства боится. Урядник
приедет, так навсегда грозит: «Я, говорит, тебя во всякое время могу упрятать. Ты знаешь, говорит, что вашему брату за чародейство полагается? Ссылка в каторжную работу, без сроку,
на Соколиный
остров». Как вы думаете, врет он это или нет?
Как только вы
приедете, я сейчас вас
на острова повезу. Заедем к Дороту; я себе спрошу ботвиньи, вы — мороженого… вот ведь у нас нынче как! Потом отправимся
на pointe [стрелку (франц.)] и будем смотреть, как солнце за будку садится. Потом домой — баиньки. Это первый день.
— Ну, брат! — сказал Ижорской, когда Рославлев сел
на лошадь, — смотри держись крепче: конь черкесской, настоящий Шалох. Прошлого года мне его привели прямо с Кавказа: зверь, а не лошадь! Да ты старый кавалерист, так со всяким чертом сладишь. Ей, Шурлов! кинь гончих вон в тот
остров; а вы, дурачье, ступайте
на все лазы; ты, Заливной, стань у той перемычки, что к песочному оврагу. Да чур не зевать! Поставьте прямо
на нас милого дружка, чтобы было чем потешить
приезжего гостя.
«Слышь, парень, — подошел раз к Василию старый, бывалый в переделках бродяга, — как
приедем на Соколиный
остров, запасай ноги. Дело, братец, твое неприятно. Совсем табак твое дело!»
В назначенное время П. П. Мартынов
приехал за мной, и мы отправились
на Васильевский
остров.
Приехали люди
на остров, где было много дорогих каменьев. Люди старались найти больше; они мало ели, мало спали, а все работали. Один только из них ничего не делал, а сидел
на месте, ел, пил и спал. Когда стали собираться домой, они разбудили этого человека и сказали: «Ты с чем же домой поедешь?» Он взял поднял горсть земли под ногами и положил в сумку.
Он был и в Индии, занимался торговлей в Китае, но неудачно; потом поехал в Гаванну служить
на одной сигарной фабрике, оттуда перебрался в Калифорнию, был репортером и затем редактором газеты и — авантюрист в душе, жаждущий перемен, —
приехал на Сандвичевы
острова, в Гонолулу, понравился королю и скоро сделался первым министром с жалованьем в пять тысяч долларов и, как говорили, был очень хороший первый министр и честный человек.
На другой день король и королева, приглашенные капитаном к обеду,
приехали на корвет в сопровождении своего дяди, губернатора
острова, пожилого, коротко остриженного канака с умным и энергичным лицом, который потом, после смерти Камеамеа IV, года через три после пребывания «Коршуна» в Гонолулу, вступил
на престол, и неизбежного первого министра, мистера Вейля, которого король очень любил и, как уверяли злые языки, за то, что умный шотландец не очень-то обременял делами своего короля и не прочь был вместе с ним распить одну-другую бутылку хереса или портвейна, причем не был одним из тех временщиков, которых народ ненавидит.
И позднее, когда я попадал
на острова и в разные загородные заведения, вроде Излера, я туго поддавался тогдашним приманкам Петербурга. И Нева, ее ширь, красивость прогулок по
островам — не давали мне того столичного"настроения", какое нападало
на других
приезжих из провинции, которые годами вспоминали про
острова, Царское, Петергоф.
У меня в университете лекции начинались
на две недели раньше, чем у Миши в Горном институте, я
приехал в Петербург без Миши. Долго искал: трудно было найти за подходящую цену две комнаты в одной квартире, а папа обязательно требовал, чтобы жили мы
на одной квартире, Наконец,
на 15-й линии Васильевского
острова, в мезонине старого дома, нашел две комнаты рядом. Я спросил квартирную хозяйку, — молодую и хорошенькую, с глуповатыми глазами и чистым лбом...
Граф Алексей Андреевич очень быстро сдержал свое слово и не далее, как через день после встречи со стариком Хомутовым и его дочерью
на Крестовском
острове,
приехал с визитом
на Васильевский
остров.
Оказалось, что четверо гвардейских офицеров,
приехав на Крестовский
остров и не желая заходить ни в трактир, ни сесть за один из столиков
на площадке перед трактиром, забрались в пустой карусель и приказали подать туда шипучки.
Она жила в своем маленьком имении близ Тихвина, но почасту и подолгу
приезжала гостить
на Васильевский
остров, в доме Лидии Павловны фон Зееман.