Неточные совпадения
Райский съездил за Титом Никонычем и
привез его чуть живого. Он похудел, пожелтел, еле двигался и, только увидев Татьяну Марковну, всю ее обстановку и
себя самого среди этой картины, за столом,
с заткнутой за галстук салфеткой, или у окна на табурете, подле ее кресел,
с налитой ею чашкой чаю, — мало-помалу пришел в
себя и стал радоваться, как
ребенок, у которого отняли и вдруг опять отдали игрушки.
Когда идет по деревне,
дети от нее без ума: они, завидя ее, бегут к ней толпой, она раздает им пряники, орехи, иного
приведет к
себе, умоет, возится
с ними.
Приехали на места мировые посредники,
дети отцов своих, и
привезли с собой старые пререкания, на новый лад выстроенные.
В пансионе Окрашевской учились одни
дети, и я чувствовал
себя там
ребенком. Меня
привозили туда по утрам, и по окончании урока я сидел и ждал, пока за мной заедет кучер или зайдет горничная. У Рыхлинскогс учились не только маленькие мальчики, но и великовозрастные молодые люди, умевшие уже иной раз закрутить порядочные усики. Часть из них училась в самом пансионе, другие ходили в гимназию. Таким образом я
с гордостью сознавал, что впервые становлюсь членом некоторой корпорации.
Она скромно рассказывала о Париже, о своих путешествиях, о Бадене; раза два рассмешила Марью Дмитриевну и всякий раз потом слегка вздыхала и как будто мысленно упрекала
себя в неуместной веселости; выпросила позволение
привести Аду; снявши перчатки, показывала своими гладкими, вымытыми мылом à la guimauve [Алфейным (фр.).] руками, как и где носятся воланы, рюши, кружева, шу; обещалась принести стклянку
с новыми английскими духами: Victoria’s Essence, [Духи королевы Виктории (фр.).] и обрадовалась, как
дитя, когда Марья Дмитриевна согласилась принять ее в подарок; всплакнула при воспоминании о том, какое чувство она испытала, когда в первый раз услыхала русские колокола: «Так глубоко поразили они меня в самое сердце», — промолвила она.
Никто не мог бы также сказать, откуда у пана Тыбурция явились
дети, а между тем факт, хотя и никем не объясненный, стоял налицо… даже два факта: мальчик лет семи, но рослый и развитой не по летам, и маленькая трехлетняя девочка. Мальчика пан Тыбурций
привел, или, вернее, принес
с собой с первых дней, как явился сам на горизонте нашего города. Что же касается девочки, то, по-видимому, он отлучался, чтобы приобрести ее, на несколько месяцев в совершенно неизвестные страны.
Прасковья Ивановна была очень довольна, бабушке ее стало сейчас лучше, угодник майор
привез ей из Москвы много игрушек и разных гостинцев, гостил у Бактеевой в доме безвыездно, рассыпался перед ней мелким бесом и скоро так привязал к
себе девочку, что когда бабушка объявила ей, что он хочет на ней жениться, то она очень обрадовалась и, как совершенное
дитя, начала бегать и прыгать по всему дому, объявляя каждому встречному, что «она идет замуж за Михаила Максимовича, что как будет ей весело, что сколько получит она подарков, что она будет
с утра до вечера кататься
с ним на его чудесных рысаках, качаться на самых высоких качелях, петь песни или играть в куклы, не маленькие, а большие, которые сами умеют ходить и кланяться…» Вот в каком состоянии находилась голова бедной невесты.
Приехал еще Львов-Дитю и
привез с собой Соню. Он нашел ее в самом несчастном положении в Липецке, в гостинице, где ее бросил Тамара, обобрав у нее даже последние кольца. Она была совершенно больна, и только хозяин гостиницы, друг Григорьева, кормил, лечил ее и предлагал денег, чтобы доехать до Тамбова.
Кучумов (берется за карман). Ах, Боже мой! Это только со мной одним случается. Нарочно положил на столе бумажник и позабыл.
Дитя, прости меня! (Целует у нее руку.) Я тебе
привезу их завтра на новоселье. Я надеюсь, что вы нынче же переедете. Закажу у Эйнем пирог, куплю у Сазикова золотую солонку фунтов в пять и положу туда деньги. Хорошо бы положить все золотом для счастъя, да такой суммы едва ли найдешь. Все-таки полуимпериалов
с сотню наберу у
себя.
Помню я другой разговор «у забора». На этот раз Раиса
привела с собою свою глухонемую сестричку. Это был хорошенький
ребенок с огромными, удивленными глазами и целой громадой черных тусклых волос на маленькой головке (у Раисы волосы были тоже черные — и тоже без блеска). Латкин был уже поражен параличом.
Жена писаря, женщина исхудалая, косая,
привела с собой всех своих
детей, и, точно хищная птица, косилась на тарелки, и хватала всё, что попадалось под руку, и прятала
себе и
детям в карманы.
Ребенок, кажется, сознавал, что он нехорош
собою, потому что очень не любил, когда приезжали гости, особливо нарядные, которые часто
привозили с собою прехорошеньких
детей и говорили
с ними по-французски; ему было очень совестно сидеть при них в гостиной; он прятал свои руки и ноги, или, лучше сказать, весь старался спрятаться в угол, в котором обыкновенно усаживался.
На бревенчатых стенах Егор Тимофеевич развесил картинки, которые
привез с собою, и большой фотографический портрет сына, умершего еще
ребенком от дифтерита, и тогда комната приняла совсем уютный, даже праздничный вид.
Эта женщина всегда
привозила с собою, во-первых, свою непобедимую и никогда ее не оставлявшую благородную веселость; а потом непременно всем людям и
детям по подарку. Дарить — это была ее слабость и ее радость, и она имела. удивительную способность всех помнить и всякому подобрать подарок, подходящий по его потребности и по вкусу.
В голодный год она заблажила тем, что не продала ни пуда муки, а все искормила на детских мужиков, над которыми она была опекуншею, и завела такое баловство, что все мужики и бабы
приводили с собою к ней на двор своих
детей и все у нее наедались.
Калмыков этих
приводили в веру крещеную, лелеяли, клали спать
с собою в одной спальне и выводили в люди, то есть в офицеры, или выдавали замуж за офицеров
с богатым приданым, часто на счет и к невыгоде родных
детей.
— Так, мени тяжко! — из чего все и заключили, что
с тех пор, как она поисправилась в своей жизни и больше не колдует, черт нашел в ее душе убранную хороминку и вернулся туда,
приведя с собою еще несколько других «бисов», которые не любят
ребенка Савку.
К Лебедянцеву его тянуло. Веру Ивановну он видел у
себя всего раз. Она пришла не одна, —
привела старшую девочку, посидела
с четверть часа, на расспросы отвечала мягко, но чрезвычайно сдержанно…
Детей она любила, за выздоровление жены Лебедянцева не боялась.