Неточные совпадения
Вещь
прекрасная, но жуткая: каменная пустыня, кровавая от лучей заката, посредине —
озеро цвета застывшей крови.
Прекрасная эта птица водится весьма в небольшом количестве в самых топких болотах, предпочтительно около болотных луж, озерков и
озер, обросших камышом, аиром и осокой и покрытых в летнее время густою шмарою, или водяным цветом.
Около
озера ехали по крайней мере часа полтора, и Нюрочка была рада, когда оно осталось назади и дорога пошла
прекрасным сосновым лесом.
А вот кстати, в стороне от дороги, за сосновым бором, значительно, впрочем, поредевшим, блеснули и золоченые главы одной из тихих обителей. Вдали, из-за леса, выдвинулось на простор темное плёсо монастырского
озера. Я знал и этот монастырь, и это
прекрасное, глубокое рыбное
озеро! Какие водились в нем лещи! и как я объедался ими в годы моей юности! Вяленые, сушеные, копченые, жареные в сметане, вареные и обсыпанные яйцами — во всех видах они были превосходны!
В «Русских ведомостях» изредка появлялись мои рассказы. Между прочим, «Номер седьмой», рассказ об узнике в крепости на острове среди
озер. Под заглавием я написал: «Посвящаю Г.А. Лопатину», что, конечно, прочли в редакции, но вычеркнули. Я посвятил его в память наших юных встреч Герману Лопатину, который тогда сидел в Шлиссельбурге, и даже моего узника звали в рассказе Германом. Там была напечатана даже песня «Слушай, Герман, друг
прекрасный…»
Троицкое некогда сидело на
прекрасной речке Майне, вытекавшей версты за три от селения из-под Моховых
озер, да сверх того вдоль всего селения тянулось, хотя не широкое, но длинное, светлое и в середине глубокое
озеро, дно которого состояло из белого песка; из этого
озера даже, бежал ручей, называвшийся Белый ключ.
В одно
прекрасное летнее утро, на большом
озере, называемом по-татарски Киишки, [Киишки — по-русски значит длинный.
Писарев, написавший
прекрасную элегию «Бедринское
озеро», с восторгом, к какому только был способен, хвалил мне эту чудесную, по его словам, местность.
— А вид точно
прекрасный, — продолжал старик, любуясь
озером, которое молния освещала до самого противоположного берега.
В ваших книгах я взбирался на вершины Эльборуса и Монблана и видел оттуда, как по утрам восходило солнце и как по вечерам заливало оно небо, океан и горные вершины багряным золотом; я видел оттуда, как надо мной, рассекая тучи, сверкали молнии; я видел зеленые леса, поля, реки,
озера, города, слышал пение сирен и игру пастушеских свирелей, осязал крылья
прекрасных дьяволов, прилетавших ко мне беседовать о боге…
Ни на
озере, ни на горах, ни на небе ни одной цельной линии, ни одного цельного цвета, ни одного одинакового момента, везде движение, несимметричность, причудливость, бесконечная смесь и разнообразие теней и линий, и во всем спокойствие, мягкость, единство и необходимость
прекрасного.
Схватила в свой сильный клюв мертвую Галю большая птица и быстро поднялась с нею от земли и
озера высоко, высоко к небу. А там уже ждали Галю. Ждали ее
прекрасные белые существа, мальчики и девочки с серебряными крылышками за спиною. Увидели они птицу с мертвою девочкою в клюве, подхватили Галю на руки и понесли в небеса.
Цветники, разбросанные купы дерев, гроты, утесы, подземный ход; за садом —
озеро с
прекрасным островком и приманчивою для диких птиц осокою, заставляющею даже их забывать, что их обманывает искусство; мельница со своим шумным водопадом; поля, испещренные рощицами, жнивами и деревеньками, — все это, повторяю, делает из Гельмета настоящий рай земной.
Оба парохода в
прекрасный, светлый, погожий день отвалили с блестящим экипажем от петербургской пристани и направились вверх по Неве к Ладожскому
озеру.