Неточные совпадения
И начинало мне
представляться, что годы и десятки лет будет тянуться этот ненастный вечер, будет тянуться вплоть до моей смерти, и так же будет реветь за окнами ветер, так же тускло будет гореть лампа под убогим зеленым абажуром, так же тревожно буду ходить я взад и вперед по моей комнате, так же будет сидеть около печки молчаливый, сосредоточенный Ярмола — странное, чуждое мне существо, равнодушное ко всему на свете: и к тому, что у него дома в семье есть нечего, и к бушеванию ветра, и к моей
неопределенной, разъедающей тоске.
Я был какой-то темный,
неопределенный; он такой же голубой, каким я его видел и каким он мне только и мог
представляться; но у него, кроме того, были большие влажные крылышки; помахивая ими, он меня словно всего склеивал, и свист от взмахов этих крыльев и сладостно и резко раздавался в моем слухе.
Но что всего несноснее: этот дремучий лес, который в старину
представлялся воображению чем-то таинственным,
неопределенным, бесконечным — весь вымерен, разделен на десятины, и сочинитель романа не найдет в нем ни одного уголка, которого бы уездный землемер не показал ему на общем плане всей губернии.
И никто не называл его по имени, а просто словом «он», и так как все каждую минуту думали о нем, то это
неопределенное название
представлялось более ясным, чем полное имя, и никогда не заставляло переспрашивать.
Поэтому, если смотреть из прошлого и настоящего в будущее, вообще рассматривать мир во времени и из времени, он
представляется как
неопределенное множество разных возможностей, из которых только одна избирается и осуществляется тварной свободой.
Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный в истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, — Кутузов
представляется им чем-то
неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12-м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
Но христианство, как оно
представлялось мне тогда, было только известное настроение — очень
неопределенное, из которого не вытекали ясные и обязательные правила жизни.