Неточные совпадения
Так прошли два года. Задор-Мановский сделался одним из главных
представителей между помещиками Боярщины. Его все уважали, даже поговаривали, что вряд ли он не будет на следующую баллотировку предводителем. Дамам это было очень досадно. «Вот уж нечего сказать, будет у нас предводительша, дает же
бог этаким счастье», — говорили они…
Теория Шлейермахера, выражаясь современным философским языком, есть воинствующий психологизм, ибо «чувство» утверждается здесь в его субъективно-психологическом значении, как сторона духа, по настойчиво повторяемому определению Шлейермахера (см. ниже), а вместе с тем здесь все время говорится о постижении
Бога чувством, другими словами, ему приписывается значение гносеологическое, т. е. религиозной интуиции [Только эта двойственность и неясность учения Шлейермахера могла подать повод Франку истолковать «чувство» как религиозную интуицию, а не «сторону» психики (предисл. XXIX–XXX) и тем онтологизировать психологизмы Шлейермахера, а
представителя субъективизма и имманентизма изобразить пик глашатая «религиозного реализма» (V).], а именно это-то смещение гносеологического и психологического и определяется теперь как психологизм.
И особенно ложным является распространение природного детерминизма и на самое существо Божие, чем так грешит физика
Бога у Я. Беме или у
представителей философии оккультизма (Безант, Штейнер и др.).
Потому те из
представителей «отрицательного богословия», которые, отрицая в применении к Божеству всякое кто или что, тем не менее оставляют в качестве единственного его атрибута бытие, взятое в его противоположности к небытию, неправомерно вводят в трансцендентную идею Божества определение, заимствованное из области имманентного [Так, напр., Филон Александрийский, утверждая бескачественность
Бога, в то же время приписывает ему, в качестве единственного определения, бытие: о ων (Vita Mos. 1 (14) 75. IV, 115).
Совсем другое место занимает вопрос о
боге в жизнеотношении дионисическом, — в религии орфиков, большинства
представителей средневекового христианства, Гюисманса, Достоевского.
— Понимаю!.. Видите, Иван Захарыч… — Первач стал медленно потирать руки, — по пословице: голенький — ох, а за голеньким —
Бог… Дачу свою Низовьев, — я уже это сообщил и сестрице вашей, — продает новой компании… Ее
представитель — некий Теркин. Вряд ли он очень много смыслит. Аферист на все руки… И писали мне, что он сам мечтает попасть поскорее в помещики… Чуть ли он не из крестьян. Очень может быть, что ему ваша усадьба с таким парком понравится. На них вы ему сделаете уступку с переводом долга.
Бог —
представитель движения, разрушения, борьбы.
Однажды зашел я на вокзал, когда уходил эшелон. Было много публики, были
представители от города. Начальник дивизии напутствовал уходящих речью; он говорил, что прежде всего нужно почитать
бога, что мы с
богом начали войну, с
богом ее и кончим. Раздался звонок, пошло прощание. В воздухе стояли плач и вой женщин. Пьяные солдаты размещались в вагонах, публика совала отъезжающим деньги, мыло, папиросы.
Царь, удрученный результатом допроса ведуний, воочию разрушившим его горделивую мечту о том, что он,
представитель власти от
Бога, в торжественные минуты праведного суда, могучим словом своим, как глаголом божества, разрушающим чары, может дать силу воле разорвать узы языка, связанные нечистым, теперь пришел в уме своем к другому роковому для него решению, что «царь тоже человек и смертный», и эта мысль погрузила его душу в состояние тяжелого нравственного страданья.
Были и таковые даже, что обращались ко мне под защиту, как
представителю власти, но я, —
бог с ними, — я их всегда успокаивал и говорил: «Послушайте; ведь спором ничего не выйдет, а самое лучшее — мой вам совет, — что можно в вашем женском положении исполнить, то и надо исполнить».