Неточные совпадения
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над своей любовью к нему, если от этой любви оставалось праздное время и праздное место
в сердце, если вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ
в его голове и воля его молчала на призыв ее воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она впадала
в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало
в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир любви
превращался в какой-то осенний день, когда все
предметы кажутся
в сером цвете.
Она столько вносила перемены с собой, что с ее приходом как будто падал другой свет на
предметы; простая комната
превращалась в какой-то храм, и Вера, как бы ни запрятывалась
в угол, всегда была на первом плане, точно поставленная на пьедестал и освещенная огнями или лунным светом.
Когда общее веселье перешло
в сплошной гвалт и мельница
превратилась в настоящий кабак, Привалов ушел
в свой флигель. Он тоже был пьян и чувствовал, как перед глазами
предметы двоились и прыгали.
Я стал говорить, что касатка мертва и потому совершенно неопасна, но они ответили мне, что Тэму может прикидываться мертвым, оставлять на берегу свою внешнюю оболочку,
превращаться в наземных зверей и даже
в неодушевленные
предметы.
Но — чудное дело!
превратившись в англомана, Иван Петрович стал
в то же время патриотом, по крайней мере он называл себя патриотом, хотя Россию знал плохо, не придерживался ни одной русской привычки и по-русски изъяснялся странно:
в обыкновенной беседе речь его, неповоротливая и вялая, вся пестрела галлицизмами; но чуть разговор касался
предметов важных, у Ивана Петровича тотчас являлись выражения вроде: «оказать новые опыты самоусердия», «сие не согласуется с самою натурою обстоятельства» и т.д. Иван Петрович привез с собою несколько рукописных планов, касавшихся до устройства и улучшения государства; он очень был недоволен всем, что видел, — отсутствие системы
в особенности возбуждало его желчь.
В самом деле, вьюга усилилась до такой степени, что
в двух шагах невозможно было различать
предметов. Снежная равнина, взрываемая порывистым ветром, походила на бурное море; холод ежеминутно увеличивался, а ветер
превратился в совершенный вихрь. Целые облака пушистого снега крутились
в воздухе и не только ослепляли путешественников, но даже мешали им дышать свободно. Ведя за собою лошадей, которые на каждом шагу оступались и вязнули
в глубоких сугробах, они прошли версты две, не отыскав дороги.
Сделавшись
предметом его дружбы или расположения, вы
превращаетесь в жалкую жертву.
Догмат есть имманентизация трансцендентного содержания религии, и это влечет за собой целый ряд ущербов, опасностей, подменов; при этой логической транскрипции мифа неизбежно зарождается схоластика (или «семинарское богословие»), т. е. рационалистическая обработка догматов, приноровление их к рассудочному мышлению, при котором нередко теряется их подлинный вкус и аромат, а «богословие»
превращается в «науку как все другие», только с своим особым
предметом.
Мир, созданный на основе человеческой свободы, не может быть разрушен или уничтожен, хотя бы он благодаря ей и «не удался», а люди
превратились бы
в сынов сатаны, стали бы воплощенными дьяволами (на это и рассчитывал сатана, прельщая Еву: он мечтал узурпировать мир, чтобы сделать его игрушкой своего властолюбия, пародирующего божественное всемогущество, —
предметом jeu satanique [Сатанинская шутка (фр.).]).
Младший — Николай, перешедший также из Казани, увлекался разными веяниями, а также и разными
предметами научных занятий. Он из математика
превратился в юриста и скоро сделался вожаком, оратором на вечеринках и сборищах. Та зима как раз и шла перед взрывом беспорядков к сентябрю 1861 года.
В моем родном городе Нижнем (где я родился и жил безвыездно почти до окончания курса) и тогда уже было два средних заведения: гимназия (полуклассическая, как везде) и дворянский институт, по курсу такая же гимназия, но с прибавкой некоторых
предметов, которых у нас не читали. Институт
превратился позднее
в полуоткрытое заведение, но тогда он был еще интернатом и
в него принимали исключительно детей потомственных и личных дворян.
Разнесенский. Эх, братец, ты говоришь все каким-то низким слогом. О
предметах важных следует и важным языком говорить. Например: и вдруг настала такая торжественная тишина, как будто все присносущее
превратилось в камень, и повеяло на нас некиим амвросическим дуновением, и без лицезрения стало видимо для нас присутствие великого человека.