Неточные совпадения
Ирбит — большое село
в обыкновенное время — теперь
превратился в какой-то лагерь,
в котором сходились представители всевозможных
государств, народностей, языков и вероисповеданий.
Бесчеловечность, жестокость, несправедливость, рабство человека были объективированы
в русском
государстве,
в империи, были отчуждены от русского народа и
превратились во внешнюю силу.
Но — чудное дело!
превратившись в англомана, Иван Петрович стал
в то же время патриотом, по крайней мере он называл себя патриотом, хотя Россию знал плохо, не придерживался ни одной русской привычки и по-русски изъяснялся странно:
в обыкновенной беседе речь его, неповоротливая и вялая, вся пестрела галлицизмами; но чуть разговор касался предметов важных, у Ивана Петровича тотчас являлись выражения вроде: «оказать новые опыты самоусердия», «сие не согласуется с самою натурою обстоятельства» и т.д. Иван Петрович привез с собою несколько рукописных планов, касавшихся до устройства и улучшения
государства; он очень был недоволен всем, что видел, — отсутствие системы
в особенности возбуждало его желчь.
Как! когда заводы на Урале
в течение двух веков пользовались неизменным покровительством
государства, которое поддерживало их постоянными субсидиями, гарантиями и высокими тарифами; когда заводчикам задаром были отданы миллионы десятин на Урале с лесами, водами и всякими минеральными сокровищами, только насаждай отечественную горную промышленность; когда на Урале во имя тех же интересов горных заводов не могли существовать никакие огнедействующие заведения, и уральское железо должно совершать прогулку во внутреннюю Россию, чтобы оттуда вернуться опять на Урал
в виде павловских железных и стальных изделий, и хромистый железняк, чтобы
превратиться в краску, отправлялся
в Англию, — когда все это творилось, конечно, притязания какого-то паршивого земства, которое ни с того ни с сего принялось обкладывать заводы налогами, эти притязания просто были смешны.
Люберцев быстро втягивался
в службу, и по мере того, как он проникал
в ее сердце, идея государственности заменялась идеей о бюрократии, а интерес
государства превращался в интерес казны.
Горе той стране,
в которой шайка шалопаев во все грубы трубит:
государство, mon cher! — c'est sacrrrre! [Мой милый — это свящщщщенно! (фр.)] Наверное,
в этой стране
государство в скором времени
превратится в расхожий пирог!
Церковь,
государство, нация, класс, партия могут
превратиться в тиранию коллектива.
Ведь и сама цивилизация может
превратиться в идола, как
государство, нация, раса, пролетариат, тот или иной социальный строй.
Но
государство не только есть праведный закон, изобличающий грех, оно, как и все элементы этого мира, само легко
превращается в грех.
Европейские социал-демократы стали культурными людьми, признали такие «буржуазные» ценности, как национальность и
государство, и их конечное миросозерцание
превратилось в частное дело.
Из бесполезных для общества и
государства тунеядных отшельников и пустынников
превратились они
в домовитых, оборотливых и богатых торговцев, фабрикантов и ремесленников, придавших новые, свежие силы развитию государственного богатства.
Россия — величайшее
в мире
государство — рассыпалась
в несколько месяцев,
превратилась в кучу мусора.