Неточные совпадения
Один только раз он выражается так:"Много было от него порчи женам и девам глуповским", и этим как будто
дает понять, что, и
по его
мнению, все-таки было бы лучше, если б порчи не было.
Опять он понял
по ее испуганному взгляду, что этот один выход,
по ее
мнению, есть смерть, и он не
дал ей договорить.
Когда же встали из-за стола и
дамы вышли, Песцов, не следуя за ними, обратился к Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства. Неравенство супругов,
по его
мнению, состояло в том, что неверность жены и неверность мужа казнятся неравно и законом и общественным
мнением.
В первую минуту ей показалось неприлично, что Анна ездит верхом. С представлением о верховой езде для
дамы в понятии Дарьи Александровны соединялось представление молодого легкого кокетства, которое,
по ее
мнению, не шло к положению Анны; но когда она рассмотрела ее вблизи, она тотчас же примирилась с ее верховою ездой. Несмотря на элегантность, всё было так просто, спокойно и достойно и в позе, и в одежде, и в движениях Анны, что ничего не могло быть естественней.
Мы все учились понемногу
Чему-нибудь и как-нибудь,
Так воспитаньем, слава богу,
У нас немудрено блеснуть.
Онегин был,
по мненью многих
(Судей решительных и строгих),
Ученый малый, но педант.
Имел он счастливый талант
Без принужденья в разговоре
Коснуться до всего слегка,
С ученым видом знатока
Хранить молчанье в важном споре
И возбуждать улыбку
дамОгнем нежданных эпиграмм.
— Мы когда-нибудь поподробнее побеседуем об этом предмете с вами, любезный Евгений Васильич; и ваше
мнение узнаем, и свое выскажем. С своей стороны, я очень рад, что вы занимаетесь естественными науками. Я слышал, что Либих [Либих Юстус (1803–1873) — немецкий химик, автор ряда работ
по теории и практики сельского хозяйства.] сделал удивительные открытия насчет удобрений полей. Вы можете мне помочь в моих агрономических работах: вы можете
дать мне какой-нибудь полезный совет.
— Отцы и деды не глупее нас были, — говорил он в ответ на какие-нибудь вредные,
по его
мнению, советы, — да прожили же век счастливо; проживем и мы;
даст Бог, сыты будем.
Очень важный военный гость этот, сходя, говорил по-французски об аллегри в пользу приютов, устраиваемых в городе, высказывая
мнение, что это хорошее занятие для
дам: «и им весело, и деньги собираются».
Ипполит же Кириллович,
по мнению наших
дам, был «раздавлен навеки».
Понаслаждался, послушал, как
дамы убиваются, выразил три раза
мнение, что «это безумие»-то есть, не то, что
дамы убиваются, а убить себя отчего бы то ни было, кроме слишком мучительной и неизлечимой физической болезни или для предупреждения какой-нибудь мучительной неизбежной смерти, например, колесования; выразил это
мнение каждый раз в немногих, но сильных словах,
по своему обыкновению, налил шестой стакан, вылил в него остальные сливки, взял остальное печенье, —
дамы уже давно отпили чай, — поклонился и ушел с этими материалами для финала своего материального наслаждения опять в кабинет, уже вполне посибаритствовать несколько, улегшись на диване, на каком спит каждый, но который для него нечто уже вроде капуанской роскоши.
Известно, что у многих практикующих тузов такое заведение: если приближается неизбежный,
по мнению туза, карачун больному и
по злонамеренному устроению судьбы нельзя сбыть больного с рук ни водами, ни какою другою заграницею, то следует сбыть его на руки другому медику, — и туз готов тут, пожалуй, сам
дать денег, только возьми.
— Я и не употребляла б их, если бы полагала, что она будет вашею женою. Но я и начала с тою целью, чтобы объяснить вам, что этого не будет и почему не будет.
Дайте же мне докончить. Тогда вы можете свободно порицать меня за те выражения, которые тогда останутся неуместны
по вашему
мнению, но теперь
дайте мне докончить. Я хочу сказать, что ваша любовница, это существо без имени, без воспитания, без поведения, без чувства, — даже она пристыдила вас, даже она поняла все неприличие вашего намерения…
Шаховской, заведовавший в семидесятых годах дуйскою каторгой, высказывает
мнение, которое следовало бы теперешним администраторам принять и к сведению и к руководству: «Вознаграждение каторжных за работы
дает хотя какую-нибудь собственность арестанту, а всякая собственность прикрепляет его к месту; вознаграждение позволяет арестантам
по взаимном соглашении улучшать свою пищу, держать в большей чистоте одежду и помещение, а всякая привычка к удобствам производит тем большее страдание в лишении их, чем удобств этих более; совершенное же отсутствие последних и всегда угрюмая, неприветливая обстановка вырабатывает в арестантах такое равнодушие к жизни, а тем более к наказаниям, что часто, когда число наказываемых доходило до 80 % наличного состава, приходилось отчаиваться в победе розог над теми пустыми природными потребностями человека, ради выполнения которых он ложится под розги; вознаграждение каторжных, образуя между ними некоторую самостоятельность, устраняет растрату одежды, помогает домообзаводству и значительно уменьшает затраты казны в отношении прикрепления их к земле
по выходе на поселение».
Мы вовсе не хотим признать за вами право
давать уроки Островскому; нам вовсе не интересно знать, как бы,
по вашему
мнению, следовало сочинить пьесу, сочиненную им.
Все подобные требования,
по нашему
мнению, столько же ненужны, бесплодны и неосновательны, как и требования того, напр., чтобы Островский был комиком страстей и
давал нам мольеровских Тартюфов и Гарпагонов или чтоб он уподобился Аристофану и придал комедии политическое значение.
К тому времени был в ужасной моде и только что прогремел в высшем свете прелестный роман Дюма-фиса «La dame aux camеlias», [«
Дама с камелиями» (фр.).] поэма, которой,
по моему
мнению, не суждено ни умереть, ни состариться.
— Ну, еще бы! Вам-то после… А знаете, я терпеть не могу этих разных
мнений. Какой-нибудь сумасшедший, или дурак, или злодей в сумасшедшем виде
даст пощечину, и вот уж человек на всю жизнь обесчещен, и смыть не может иначе как кровью, или чтоб у него там на коленках прощенья просили. По-моему, это нелепо и деспотизм. На этом Лермонтова драма «Маскарад» основана, и — глупо, по-моему. То есть, я хочу сказать, ненатурально. Но ведь он ее почти в детстве писал.
— Извольте-с. Я готов
дать соответствующее
по сему предмету предписание. (Я звоню; на мой призыв прибегает мой главный подчиненный.) Ваше превосходительство! потрудитесь сделать надлежащее распоряжение о допущении русских
дам к слушанию университетских курсов! Итак, сударыни,
по надлежащем и всестороннем обсуждении, ваше желание удовлетворено; но я надеюсь, что вы воспользуетесь данным вам разрешением не для того, чтобы сеять семена революций, а для того, чтобы оправдать доброе
мнение об вас начальства.
— Нет, прошу ответ
дать: заслуживают ли лютерцы,
по вашему
мнению, быть оправданными? — повторял батюшка и, повторяя, хохотал каким-то закатистым, веселым хохотом и выказывал при этом ряд белых, здоровых зубов.
Костюмы
дам носили меланхолический характер серых тонов; только одна m-me Сарматова явилась в платье «цвета свежепросольного огурца», как говорил Прозоров, что,
по ее
мнению, имело какое-то соотношение с предполагаемой охотой.
Эту maman я, признаюсь откровенно, не совсем-то долюбливаю;
по моему
мнению, она самая неблагонамеренная
дама в целом Крутогорске (ограничимся одним этим милым мне городом).
Все три наши доктора
дали мнение, что и за три дня пред сим больной мог уже быть как в бреду и хотя и владел, по-видимому, сознанием и хитростию, но уже не здравым рассудком и волей, что, впрочем, подтверждалось и фактами.
— Без сомнения! — подхватил камер-юнкер. — Особенно, когда господин Зверев
по своей молодцеватости и могучести имеет, вероятно, весьма лестное о нем
мнение многих
дам.
Но последнее время записка эта исчезла
по той причине, что вышесказанные три комнаты наняла приехавшая в Москву с дочерью адмиральша, видимо, выбиравшая уединенный переулок для своего местопребывания и желавшая непременно нанять квартиру у одинокой женщины и пожилой, за каковую она и приняла владетельницу дома; но Миропа Дмитриевна Зудченко вовсе не считала себя пожилою
дамою и всем своим знакомым доказывала, что у женщины никогда не надобно спрашивать, сколько ей лет, а должно смотреть, какою она кажется на вид; на вид же Миропа Дмитриевна,
по ее
мнению, казалась никак не старее тридцати пяти лет, потому что если у нее и появлялись седые волосы, то она немедля их выщипывала; три — четыре выпавшие зуба были заменены вставленными; цвет ее лица постоянно освежался разными притираньями; при этом Миропа Дмитриевна была стройна; глаза имела хоть и небольшие, но черненькие и светящиеся, нос тонкий; рот, правда, довольно широкий, провалистый, но не без приятности; словом, всей своей физиономией она напоминала несколько мышь, способную всюду пробежать и все вынюхать, что подтверждалось даже прозвищем, которым называли Миропу Дмитриевну соседние лавочники:
дама обделистая.
Не имея под руками ни исторического обзора благопристойности, ни обозрения современных законодательств
по этому предмету, ни даже свода
мнений будочников, мы поняли, что нам остается один ресурс — это выдумать какую-нибудь"идею", которая остерегла бы нас от разбросанности и
дала бы возможность сообщить нашему труду необходимое единство.
Он был, кажется, очень поражен, что я сам ему предложил денег, сам вспомнил о его затруднительном положении, тем более что в последнее время он,
по его
мнению, уж слишком много у меня забрал, так что и надеяться не смел, что я еще
дам ему.
Варнава не успел оглянуться, как Термосесов уже беседовал со всеми
дамами, а за почтмейстершей просто ухаживал, и ухаживал,
по мнению Препотенского, до последней степени дурно; ухаживал за нею не как за женщиной, но как за предержащею властью.
Он мне все повторял: спасите мое семейство и потом
дайте мне возможность услужить вам (лучше всего на лезгинской линии,
по его
мнению), и если
по истечении месяца я не окажу вам большой услуги, накажите меня, как сочтете нужным.
По мнению моему, мы обязаны прежде всего показать себя бескорыстными и великодушными; мы должны
дать почувствовать, что в нас заключается начало цивилизующее.
Судак имеет рот вытянутый, длинный, редкие, но толстые и крепкие зубы и довольно большой язык, что
дает ему некоторое право,
по моему
мнению, причисляться к роду форелей.
Расскажите, анализируйте нам пьесу, покажите ее, как она есть, и
дайте нам ваше
мнение о ней на основании ее же самой, а не
по каким-то устарелым соображениям, совсем не нужным и посторонним.
Когда я вошел к Орлову с платьем и сапогами, он сидел на кровати, свесив ноги на медвежий мех. Вся его фигура выражала смущение. Меня он не замечал и моим лакейским
мнением не интересовался: очевидно, был смущен и конфузился перед самим собой, перед своим «внутренним оком». Одевался, умывался и потом возился он со щетками и гребенками молча и не спеша, как будто
давая себе время обдумать свое положение и сообразить, и даже
по спине его заметно было, что он смущен и недоволен собой.
— Нет выше блага, как свобода! — говорила она, заставляя себя сказать что-нибудь серьезное и значительное. — Ведь какая, подумаешь, нелепость! Мы не
даем никакой цены своему собственному
мнению, даже если оно умно, но дрожим перед
мнением разных глупцов. Я боялась чужого
мнения до последней минуты, но, как только послушалась самоё себя и решила жить по-своему, глаза у меня открылись, я победила свой глупый страх и теперь счастлива и всем желаю такого счастья.
А
по моему
мнению, когда не
дал бог в этом случае родителям одного взгляда, то тот, кто умнее и больше любит своих детей, должен уступить тому, кто несговорчивее и упрямее.
— Но поэтому-то мы и просим вас, messieurs: выскажитесь!
дайте услышать ваш голос! Expliquez-nous le fin mot de la chose — et alors nous verrons… [Разъясните нам суть дела — и тогда мы посмотрим…]
По крайней мере, я убежден, что если б каждый помещик прислал свой проект… mais un tout petit projet!.. [совсем маленький проект!..] согласитесь, что это не трудно! Вы какого об этом
мнения? — внезапно обратился князь ко мне…
Что касается прочего, то оное объявится тогда, когда де сиянс академии, в новом своем виде,
по всему лицу российския державы действие возымеют. Теперь же присовокупляю, что ежели потребуется от меня
мнение насчет мундиров или столовых денег, то я во всякое время
дать оное готов".
Тот продолжал; но только вдруг на одном очень поэтическом,
по мнению Татьяны Васильевны, монологе начал кашлять, чихать и в заключение до того докашлялся, что заставил
дам покраснеть и потупиться, а мужчин усмехнуться, и вместе с ними сам добродушно рассмеялся.
Если же как-нибудь,
по ошибке, заходил
мнением своим в контру господину Голядкину и потом замечал, что сбился с дороги, то тотчас же поправлял свою речь, объяснялся и
давал немедленно знать, что он все разумеет точно таким же образом, как хозяин его, мыслит так же, как он, и смотрит на все совершенно такими же глазами, как и он.
Говорили в городе, что будто бы он был немного деспот в своем семействе, что у него все домашние плясали
по его дудке и что его властолюбие прорывалось даже иногда при посторонних, несмотря на то, что он, видимо, стараясь
дать жене вес в обществе, называл ее всегда
по имени и отчеству, то есть Марьей Ивановной, относился часто к ней за советами и спрашивал ее
мнения, говоря таким образом: «Как вы думаете, Марья Ивановна?
Были слухи, будто бы Марья Ивановна говорила иногда и от себя, высказывала иногда и личные свои
мнения, так, например, жаловалась на Владимира Андреича, говорила, что он решительно ни в чем не
дает ей воли, а все потому, что взял ее без состояния, что он человек хитрый и хорош только при людях; на дочерей своих она тоже жаловалась, особенно на старшую, которая,
по ее словам, только и боялась отца.
— Скажите, какого вы
мнения насчет нынешних портретистов? Не правда ли, теперь нет таких, как был Тициан? Нет той силы в колорите, нет той… как жаль, что я не могу вам выразить по-русски (
дама была любительница живописи и оббегала с лорнетом все галереи в Италии). Однако мсьё Ноль… ах, как он пишет! Какая необыкновенная кисть! Я нахожу, что у него даже больше выраженья в лицах, нежели у Тициана. Вы не знаете мсьё Ноля?
— Я тоже такого характера, — отвечал Ступицын, — и мне очень приятно, что мы сходимся с вами в этом отношении. Бог
даст, со временем мы будем затевать этакие, знаете, маленькие пирушки; это,
по моему
мнению, очень приятно.
Родители ее принадлежали и к старому и к новому веку; прежние понятия, полузабытые, полустертые новыми впечатлениями жизни петербургской, влиянием общества, в котором Николай Петрович
по чину своему должен был находиться, проявлялись только в минуты досады, или во время спора; они казались ему сильнейшими аргументами, ибо он помнил их грозное действие на собственный ум, во дни его молодости; Катерина Ивановна была
дама не глупая,
по словам чиновников, служивших в канцелярии ее мужа; женщина хитрая и лукавая, во
мнении других старух; добрая, доверчивая и слепая маменька для бальной молодежи… истинного ее характера я еще не разгадал; описывая, я только буду стараться соединить и выразить вместе все три вышесказанные
мнения… и если выдет портрет похож, то обещаюсь идти пешком в Невский монастырь — слушать певчих!..
По его
мнению, уже давно, впрочем, сформировавшемуся в этот девятилетний срок разлуки, Наталья Васильевна принадлежала к числу самых обыкновенных провинциальных
дам из «хорошего» провинциального общества, и — «кто знает, может, так оно и было, и только я один составил из нее такую фантазию?» Он, впрочем, всегда подозревал, что в этом
мнении могла быть и ошибка; почувствовал это и теперь.
Такой вопрос очень возможен, и я, предвидя его, спешу
дать мой ответ. Шерамур поставлен здесь
по двум причинам: во-первых, я опасался, что без него в этой книжке не выйдет определенного числа листов, а во-вторых, если сам Шерамур не годится к праведным даже в качестве юродивого, то тут есть русская няня, толстая баба с шнипом, суд которой,
по моему
мнению, может служить выражением праведности всего нашего умного и доброго народа.
Я прибавлю, что,
по моему
мнению, он уже никогда не выздоравливал совершенно и что смерть Пушкина была единственной причиной всех болезненных явлений его духа, вследствие которых он задавал себе неразрешимые вопросы, на которые великий талант его, изнеможенный борьбою с направлением отшельника, не мог
дать сколько-нибудь удовлетворительных ответов.
Такое воспоминание,
по моему
мнению, вредит впечатлению, не
дает забыться вполне воображению и перенестись в ту эпоху, которую описывает сочинитель.
— Пожалуйте, — сказал он,
давая дорогу Ольге Михайловне и Петру Дмитричу. — Тут самая спелая… Итак-с,
по мнению Прудона, — продолжал он, возвысив голос, — собственность есть воровство. Но я, признаться, Прудона не признаю и философом его не считаю. Для меня французы не авторитет, бог с ними!
— Конечно, из прав, которыми пользуются у нас
дамы, не все принадлежат европейской женщине. Но, извините, здесь речь вовсе не о писанных правах, а именно о правах неписанных, об общественном
мнении. Что сказали бы мы сами, если бы в нашу беседу, очень тихую и не имеющую в себе ничего оскорбительного, вдруг явилась одна из знакомых
дам? Я уверен, что и нам и ей было бы не
по себе; мы совсем иначе настроиваем себя, если предвидим дамское общество: в этом недостаток уважения к женщине.
Да и вас я не пущу сломать себе шею; это, право, было бы жалко! — проговорил наш хозяин, аффектируя, [подчеркивая] в эту минуту внутреннего довольства,
по своей всегдашней привычке, и без того уже аффектированную и изученную резкость и даже грубость своей речи, что,
по его
мнению, рекомендовало добряка, старого служаку и особенно должно было нравиться
дамам.