Неточные совпадения
И ну-ну-ну, ну-ну-ну:
по всем
по трем, вплоть до Питера, к Корзинкину прямо на двор. — Добро пожаловать. Куды какой его высокопревосходительство затейник, из-за тысячи верст шлет за какою дрянью. Только барин доброй. Рад ему служить. Вот устерсы теперь лишь с биржи. Скажи, не меньше ста пятидесяти бочка, уступить нельзя, самим пришли
дороги. Да мы с его милостию сочтемся. — Бочку взвалили
в кибитку; поворотя оглобли, курьер уже опять скачет; успел лишь зайти
в кабак и выпить два крючка сивухи.
Из волости Тит пошел домой.
По дороге его так и тянуло завернуть к Рачителихе, чтобы повидаться с своими, но
в кабаке уж очень много набилось народу. Пожалуй, еще какого-нибудь дурна не вышло бы, как говорил старый Коваль. Когда Тит проходил мимо
кабака,
в открытую дверь кто-то крикнул...
Лихо рванула с места отдохнувшая тройка
в наборной сбруе, залились серебристым смехом настоящие валдайские колокольчики, и экипаж птицей полетел
в гору,
по дороге в Самосадку. Рачителиха стояла
в дверях
кабака и причитала, как
по покойнике. Очень уж любила она этого Илюшку, а он даже и не оглянулся на мать.
Оказывается, давно это было — остановили они шайкой тройку под Казанью на большой
дороге, и
по дележу ему достался кожаный ящик. Пришел он
в кабак на пристани, открыл, — а
в ящике всего-навсего только и оказалась уланская каска.
Проезжая деревню, где я чинил часы, я закутался
в тулуп и лежал
в санях. Также и
в кабак, где стащил половик, я отказался войти. Всю
дорогу мы молчали — я не начинал, приказчик ни слова не спросил. На второй половине пути заехали
в трактир. Приказчик, молчаливый и суровый, напоил меня чаем и досыта накормил домашними лепешками с картофелем на постном масле.
По приезде
в Ярославль приказчик высадил меня, я его поблагодарил, а он сказал только одно слово: «Прощавай!»
Василиса Перегриновна. Я про то вам и докладываю, благодетельница: крестник он вам, ну и кончено дело, он никаких и разговоров не должен слушать. А то мало ли что говорят! Вот говорят, что он беспутный совсем, что дядя его
в суд определил, а он оттуда скрывается; целую неделю пропадал, говорят, где-то версты за четыре на большой
дороге, подле
кабака, рыбу ловил. Да что пьянствует не
по летам. Да кому ж какое дело; значит, он стоит того, когда вы за него просите!
Как уж наши молодцы,
Хоть голы, да удалы!
Они сукна ткут
Во двенадцать рук.
Они сукна переткали —
Всем кафтаны першивали.
Нам не
дороги кафтаны,
Были б денежки
в кармане.
Целковые
по мошнам
Не дают спать
по ночам;
Медны денежки гремят —
Во
кабак идти велят.
Целовальничек Андрей,
Отпирай
кабак скорей:
У нас новый кафтан есть,
Мы заложим его здесь,
Не домой же его несть.
В селе Райбуже, как раз против церкви, стоит двухэтажный дом на каменном фундаменте и с железной крышей.
В нижнем этаже живет со своей семьей сам хозяин, Филипп Иванов Катин,
по прозванию Дюдя, а
в верхнем, где летом бывает очень жарко, а зимою очень холодно, останавливаются проезжие чиновники, купцы и помещики. Дюдя арендует участки, держит на большой
дороге кабак, торгует и дегтем, и мёдом, и скотом, и сороками, и у него уж набралось тысяч восемь, которые лежат
в городе
в банке.