Неточные совпадения
— Не будьте уверены, — ответил он, скривив
рот в улыбке. Последовало молчание. Что-то было напряженное
во всем этом разговоре, и в молчании, и в примирении, и в прощении, и все это
чувствовали.
Так, молча, он и ушел к себе, а там,
чувствуя горькую сухость
во рту и бессвязный шум злых слов в голове, встал у окна, глядя, как ветер обрывает листья с деревьев.
Самгин выпил рюмку коньяка, подождал, пока прошло ощущение ожога
во рту, и выпил еще. Давно уже он не испытывал столь острого раздражения против людей, давно не
чувствовал себя так одиноким. К этому чувству присоединялась тоскливая зависть, — как хорошо было бы обладать грубой дерзостью Кутузова, говорить в лицо людей то, что думаешь о них. Сказать бы им...
Англичане хорошим чаем, да просто чаем (у них он один), называют особый сорт грубого черного или смесь его с зеленым, смесь очень наркотическую, которая дает себя
чувствовать потребителю, язвит язык и небо
во рту, как почти все, что англичане едят и пьют.
Когда еще
во время одного перерыва сторожа закусывали подле нее хлебом и крутыми яйцами, у нее
рот наполнился слюной, и она
почувствовала, что голодна, но попросить у них она считала для себя унизительным.
Обращенный сам в себя и
чувствуя глубоко вкоренившуюся скуку в душе моей, от насыщающего скоро единообразия происходящую, я долг отдал естеству и,
рот разинув до ушей, зевнул
во всю мочь.
Он едва держался на ногах, тело его изнемогало, а он и не
чувствовал усталости, — зато усталость брала свое: он сидел, глядел и ничего не понимал; не понимал, что с ним такое случилось, отчего он очутился один, с одеревенелыми членами, с горечью
во рту, с камнем на груди, в пустой незнакомой комнате; он не понимал, что заставило ее, Варю, отдаться этому французу и как могла она, зная себя неверной, быть по-прежнему спокойной, по-прежнему ласковой и доверчивой с ним! «Ничего не понимаю! — шептали его засохшие губы.
— Нет, это я… — тихо ответил он сдержанным шепотом,
чувствуя, как у него все пересохло
во рту, а глаза налились кровью.
Ромашов поглядел ему вслед, на его унылую, узкую и длинную спину, и вдруг
почувствовал, что в его сердце, сквозь горечь недавней обиды и публичного позора, шевелится сожаление к этому одинокому, огрубевшему, никем не любимому человеку, у которого
во всем мире остались только две привязанности: строевая красота своей
роты и тихое, уединенное ежедневное пьянство по вечерам — «до подушки», как выражались в полку старые запойные бурбоны.
— Видите, — продолжал он, — это стало не от меня, а от него, потому что он
во всех Рынь-песках первый батырь считался и через эту амбицыю ни за что не хотел мне уступить, хотел благородно вытерпеть, чтобы позора через себя на азиатскую нацыю не положить, но сомлел, беднячок, и против меня не вытерпел, верно потому, что я в
рот грош взял. Ужасно это помогает, и я все его грыз, чтобы боли не
чувствовать, а для рассеянности мыслей в уме удары считал, так мне и ничего.
Скоро комната вся наполнилась голубоватыми облаками дыма, трубка начала хрипеть, горячий табак подпрыгивать, а
во рту я
почувствовал горечь и в голове маленькое кружение.
Тут-с вот, в течение времени, длившегося за сим около получаса я и
почувствовал некую смягу
во рту, столь знакомую мне по бывшим ощущениям в детстве
во время экзаменов.
Да; бедная Дарья Николаевна Бизюкина не только была влюблена, но она была неисцелимо уязвлена жесточайшею страстью: она на мгновение даже потеряла сознание и, закрыв веки,
почувствовала, что по всему ее телу разливается доселе неведомый, крепящий холод;
во рту у корня языка потерпло, уста похолодели, в ушах отдаются учащенные удары пульса, и слышно, как в шее тяжело колышется сонная артерия.
Идем молча — слово не вяжется,
во рту сухо.
Чувствую это я и замечаю, что и дядя мой
чувствует то же самое, и говорит...
Никита быстро отворил дверь, грубо, обеими руками и коленом отпихнул Андрея Ефимыча, потом размахнулся и ударил его кулаком по лицу. Андрею Ефимычу показалось, что громадная соленая волна накрыла его с головой и потащила к кровати; в самом деле,
во рту было солоно: вероятно, из зубов пошла кровь. Он, точно желая выплыть, замахал руками и ухватился за чью-то кровать, и в это время
почувствовал, что Никита два раза ударил его в спину.
Как многие нервные люди, он
чувствовал себя очень нехорошо по утрам: тело было слабо, в глазах ощущалась тупая боль, точно кто-то давил на них сильно снаружи,
во рту — неприятный вкус.
Он
почувствовал, что у него сразу ослабели ноги, а
во рту стало холодно…
— Дал он мне хину в облатке, а я её разжевал.
Во рту — горечь нестерпимая, в душе — бунт.
Чувствую, что упаду, если встану на ноги. Тут полковник вмешался, велел меня отправить в часть, да, кстати, и обыск кончился. Прокурор ему говорит: «Должен вас арестовать…» — «Ну, что же, говорит, арестуйте! Всякий делает то, что может…» Так это он просто сказал — с улыбкой!..
Вадим, сказал я,
почувствовал сострадание к нищим, и становился, чтобы дать им что-нибудь; вынув несколько грошей, он каждому бросал по одному; они благодарили нараспев, давно затверженными словами и даже не подняв глаз, чтобы рассмотреть подателя милостыни… это равнодушие напомнило Вадиму, где он и с кем; он хотел идти далее; но костистая рука вдруг остановила его за плечо; — «постой, постой, кормилец!» пропищал хриплый женский голос сзади его, и рука нищенки всё крепче сжимала свою добычу; он обернулся — и отвратительное зрелище представилось его глазам: старушка, низенькая, сухая, с большим брюхом, так сказать, повисла на нем: ее засученные рукава обнажали две руки, похожие на грабли, и полусиний сарафан, составленный из тысячи гадких лохмотьев, висел криво и косо на этом подвижном скелете; выражение ее лица поражало ум какой-то неизъяснимой низостью, какой-то гнилостью, свойственной мертвецам, долго стоявшим на воздухе; вздернутый нос, огромный
рот, из которого вырывался голос резкий и странный, еще ничего не значили в сравнении с глазами нищенки! вообразите два серые кружка, прыгающие в узких щелях, обведенных красными каймами; ни ресниц, ни бровей!.. и при всем этом взгляд, тяготеющий на поверхности души; производящий
во всех чувствах болезненное сжимание!..
Артамонову стало ясно: Тихон, наконец, всё-таки донёс на него, и вот он, больной, арестован. Но это не очень испугало его, а скорей возмутило нечеловеческой глупостью. Он опёрся локтями, приподнял голову, заговорил тихо, с укором и насмешкой,
чувствуя на языке какую-то горечь и сухость
во рту...
Приходили друзья составить партию, садились. Сдавали, разминались новые карты, складывались бубны к бубнам, их 7. Партнер сказал: без козырей и поддержал 2 бубны. Чего ж еще? Весело, бодро должно бы быть — шлем. И вдруг Иван Ильич
чувствует эту сосущую боль, этот вкус
во рту, и ему что-то дикое представляется в том, что он при этом может радоваться шлему.
Он проспал около часу, и когда проснулся, то был уже почти в полном сознании,
чувствуя нестерпимую головную боль, а
во рту, на языке, обратившемся в какой-то кусок сукна, сквернейший вкус.
На другой день утром поручик,
чувствуя в голове свинец, а
во рту жар и сухость, отправился к себе в канцелярию.
Тася сейчас только, при напоминании о еде,
почувствовала голод. Немудрено. Со вчерашнего обеда в пансионе у неё не было
во рту ни росинки.
Когда первая страсть была удовлетворена, с ним случилось то, что случается с человеком, объевшимся сластями, он
почувствовал нестерпимую горечь
во рту.
Пьер
чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она
во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив
рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, чтò первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, чтò скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Не это ли самое и служит причиной, что я
чувствую тяжесть и ощущаю
во рту горький вкус хрена?
От мысли, что он отравился, его бросило и в холод и в жар. Что яд был действительно принят, свидетельствовали, кроме запаха в комнате, жжение
во рту, искры в глазах, звон колоколов в голове и колотье в желудке.
Чувствуя приближение смерти и не обманывая себя напрасными надеждами, он пожелал проститься с близкими и отправился в спальню Дашеньки. (Будучи вдовым, он у себя в квартире держал вместо хозяйки свою свояченицу Дашеньку, старую деву.)