Неточные совпадения
«Я говорил, что я возропщу, — хрипло кричал он, с пылающим, перекошенным лицом,
потрясая в воздухе
кулаком, как бы грозя кому-то, — и возропщу, возропщу!» Но Арина Власьевна, вся в слезах, повисла у него на шее, и оба вместе пали ниц.
Отец Клима словообильно утешал доктора, а он, подняв черный и мохнатый
кулак на уровень уха,
потрясал им и говорил, обливаясь пьяными слезами...
Возвратилась Спивак, еще более озабоченная, тихо сказала что-то Кутузову, он вскочил со стула и, сжав пальцы рук в один
кулак,
потряс ими, пробормотал...
Хозяин мирно почивает; он не проснулся, когда посланная от барыни Парашка будить к чаю, после троекратного тщетного зова, потолкала спящего хотя женскими, но довольно жесткими
кулаками в ребра; даже когда слуга в деревенских сапогах, на солидных подошвах, с гвоздями, трижды входил и выходил,
потрясая половицы.
Он сжимал
кулак и
тряс им над головой, как будто в нем зажата уже матушка Москва. Наш приятель — старый солдат Афанасий укоризненно мотал головой и говорил...
И, широко взмахнув рукой, он
потряс в воздухе
кулаком.
Хохол взмахнул рукой и
потряс сжатым
кулаком.
И,
потрясая окровавленным
кулаком, закончил срывающимся голосом...
Он скрежетал,
потрясал пред собой
кулаками и топал ногами. Лицо у него сделалось малиновым, на лбу вздулись, как шнурки, две жилы, сходящиеся к носу, голова была низко и грозно опущена, а в выкатившихся глазах страшно сверкали обнажившиеся круглые белки.
Ромашов опять подошел к выемке. Чувство нелепости, сумбурности, непонятности жизни угнетало его. Остановившись на откосе, он поднял глаза вверх, к небу. Там по-прежнему был холодный простор и бесконечный ужас. И почти неожиданно для самого себя, подняв
кулаки над головой и
потрясая ими, Ромашов закричал бешено...
— А! Яшка Калинович, — воскликнул он, сжимая
кулак и
потрясая им, как трагический актер, — боюсь я какого-нибудь Яшки Калиновича!
Это были скучнейшие, но всегда многолюдные вечера с ужинами, на которых, кроме трех-четырех ораторов, гости, большею частию московские педагоги, сидели, уставя в молчании «брады свои» в тарелки, и терпеливо слушали, как по часу, стоя с бокалами в руках, разливались В.А. Гольцев на всевозможные модные тогда либеральные темы, Н.Н. Златовратский о «золотых сердцах народа», а сам Д.И. Тихомиров, бия себя
кулаками в грудь и
потрясая огромной седой бородищей, вопиял...
Красный, растрепанный, потный, он
потрясал в воздухе
кулаком. Передонов попятился, бормоча невнятные слова. Юлия бегала вокруг мужа, стараясь ухватить Антошу; отец прятал его за себя, таская его за руку то вправо, то влево. Глаза у Юлии сверкали, и она кричала...
Чрезмерное количество выпитого сегодня вина не опьянило Андрея Ильича, но действие его выразилось р необычайном подъеме энергии, в нетерпеливой и болезненной жажде движения… Сильный озноб
потрясал его тело, зубы так сильно стучали, что приходилось крепко стискивать челюсти, мысль работала быстро, ярко и беспорядочно, как в горячке. Андрей Ильич, незаметно для самого себя, то разговаривал вслух, то стонал, то громко и отрывисто смеялся, между тем как вальцы его сами собой крепко сжимались в
кулаки.
Протянув свою длинную руку с большим, крепким
кулаком на конце, он
потряс им в воздухе и опустил руку.
Испуганная, она уже молчала, а он все еще сдержанно
тряс перед грудью сжатыми
кулаками и твердил...
Сжала пальцы рук в один
кулак и,
потрясая им, негодуя, пожаловалась...
Харлов
потряс им вслед
кулаком и, вернувшись к передней части дома, опять ухватился за стропила и стал их опять раскачивать, опять напевая по-бурлацки.
При виде атлетической фигуры Вельчанинова претендент мигом стушевался; торжествующий Павел Павлович простер ему вслед свой
кулак и завопил в знак победы; тут Вельчанинов яростно схватил его за плечи и, сам не зная для чего, стал
трясти обеими руками, так что у того зубы застучали. Павел Павлович тотчас же перестал кричать и с тупоумным пьяным испугом смотрел на своего истязателя. Вероятно не зная, что с ним делать далее, Вельчанинов крепко нагнул его и посадил на тротуарную тумбу.
Он совал ко мне
кулаки коротких рук, разжимал пальцы и, хватая ими воздух, точно за волосы ловил кого-то,
тряс, рвал и все говорил, жадно присвистывая, брызгая слюною...
— У! Я бы ему сказал много разных слов! — воскликнул злобно студент,
потрясая перед лицом крепким, побелевшим от судорожного напряжения
кулаком. — Я бы… о, какой это шарлатан!.. Ну, да ладно… не навек связаны.
Голос Бориса ломался и звенел. Костлявыми
кулаками он
тряс в воздухе.
— И я не видел… не понимал! — говорил он сквозь сжатые зубы,
потрясая около своего лица одним
кулаком и с таким выражением, как будто ему наступили на мозоль. — Я не замечал, что он ездит каждый день, не заметил, что он сегодня приехал в карете! Зачем в карете? И я не видел! Колпак!
Абогин тяжело шагнул к доктору, протянул к его лицу свои белые мягкие
кулаки и,
потрясая ими, продолжал вопить...
— Ребят здесь свежуете, а?! — кричал тот с каким-то плачущим воем, судорожно топчась на месте и
тряся сжатыми
кулаками. — Вы что с моей девочкой исделали?
Немало утешал их дохленький Анцыфров, который все время старался корчить умильные гримасы, так, чтобы это выходило посмешнее, и представлялся усердно молящимся человеком: он то охал и вздыхал, то
потрясал головою, то бил себя
кулаками в грудь, то простирался ниц и вообще желал щегольнуть перед соседними гимназистами и барышнями своим независимым отношением к делу религии и церковной службы.
— Вот, барышня хорошая. Усвойте. Интеллигенция ваша нам ни к чему. Только две нужны категории: бывшие кадровые офицеры, — боевики, фронтовики, вот с этим! — Он
потряс сжатым
кулаком. — Да еще инженеры. Не ваши интеллигенты мяклые, а инженеры американского типа, чтобы умели дело делать, не сантименты разводить. А до профессорских штанов нам нет дела.
А иногда другой является призрак. Приходит из деревни пьяный Гаврила Мохначев. Огромный, лохматый и оборванный, он бродит по саду, шагая через кусты и грядки, бродит под балконом. Грозит
кулаком на окна и зловеще
трясет головой.
Он был как сумасшедший, вопил и
тряс в воздухе
кулаком. Потом вдруг замолк, ушел домой, зарубил топором своих детей и воротился.
А на станциях высились огромные склады фуража и провианта. Рядами тянулись огромные «бунты» чумизной и рисовой соломы, по тридцать тысяч пудов каждый; желтели горы жмыхов, блестели циновки зернохранилищ, доверху наполненных ячменем, каолином и чумизою. Но получить оттуда что-нибудь было очень не легко. Мне рассказывал один офицер-стрелок. Он дрожал от бешенства и
тряс сжатыми
кулаками.