Неточные совпадения
Какая-то сила вытолкнула из домов на улицу разнообразнейших людей, — они двигались не по-московски быстро, бойко,
останавливались, собирались группами, кого-то слушали, спорили, аплодировали, гуляли по бульварам, и можно было думать, что они ждут праздника. Самгин смотрел на них, хмурился, думал о легкомыслии людей и о наивности тех, кто пытался внушить им разумное отношение к жизни. По ночам пред ним опять вставала картина белой земли в красных пятнах пожаров, черные
потоки крестьян.
Глаза, как у лунатика, широко открыты, не мигнут; они глядят куда-то и видят живую Софью, как она одна дома мечтает о нем, погруженная в задумчивость, не замечает, где сидит, или идет без цели по комнате,
останавливается, будто внезапно пораженная каким-то новым лучом мысли, подходит к окну, открывает портьеру и погружает любопытный взгляд в улицу, в живой
поток голов и лиц, зорко следит за общественным круговоротом, не дичится этого шума, не гнушается грубой толпы, как будто и она стала ее частью, будто понимает, куда так торопливо бежит какой-то господин, с боязнью опоздать; она уже, кажется, знает, что это чиновник, продающий за триста — четыреста рублей в год две трети жизни, кровь, мозг, нервы.
Не хотелось мне здесь
останавливаться, но делать было нечего. Сумерки приближались, и надо было торопиться. На дне ущелья шумел
поток, я направился к нему и, выбрав место поровнее, приказал ставить палатки.
Счастливая особенность детства — непосредственность впечатлений и
поток яркой жизни, уносящий все вперед и вперед, — не позволили и мне
остановиться долго на этих национальных рефлексиях… Дни бежали своей чередой, украинский прозелитизм не удался; я перестрадал маленькую драму разорванной детской дружбы, и вопрос о моей «национальности» остался пока в том же неопределенном положении…
Иной раз живой и бурный
поток, после уроков стремившийся к калитке, вдруг
останавливался, пропуская худенькую фигурку, проходившую сквозь толпу с приветливой улыбкой, и тот, кому она кланялась, как знакомому, считал себя польщенным и счастливым.
Вдруг ему почудилось, что в воздухе над его головою разлились какие-то дивные, торжествующие звуки; он
остановился: звуки загремели еще великолепней; певучим, сильным
потоком струились они, — и в них, казалось, говорило и пело все его счастье.
Толпа вылилась на площадь
потоком масла и как-то сразу образовала круг, и вот эта женщина — черная, как облачная ночь, — вдруг вся, как бы поднявшись на воздух, поплыла ко Христу, а подойдя почти вплоть к нему,
остановилась, сбросила капюшон с головы, и облаком опустился плащ к ногам ее.
В одну минуту из небольшой густой колонны составилось порядочное каре, которое продолжало медленно подвигаться вперед. Меж тем неприятельская конница, как громовая туча, приближалась к отступающим. Не доехав шагов полутораста до каре, она
остановилась; раздалась громкая команда французских офицеров, и весь эскадрон латников, подобно бурному
потоку, ринулся на небольшую толпу бесстрашных русских воинов.
Цыганку уже хотелось
остановиться, раскорячить ноги и
остановиться, но крутящийся
поток уносил его, и ухватиться не за что было: все плыло кругом.
Тут мельник вышел уже на самый гребень дороги, откуда начинался пологий спуск к реке. Впереди уже слышно было, — так, чуть-чуть, когда подыхивал ночной ветерок, — как сонная вода звенит в
потоках. А сзади, оглянувшись еще раз, мельник увидел спящее в садах село и под высокими тополями маленькую вдовину хатку… Он
остановился и подумал немного, почесываясь в голове.
Тут, в половине горы, где тихий и будто сонный шум воды в
потоках слышался уже без перерывов, — мельник вдруг
остановился, как вкопанный, и ударил себя ладонью по лбу.
Остановился парень, будто к чему-то прислушаться… Ничего не слыхать; только по роще, как шум отдаленных
потоков, тихие речи людские звучат…
Сзади наседали другие обозы, получался огромный затор, и весь
поток до самого горизонта
останавливался.
Поток обозов, окутанный пылью, медленно двигался,
останавливался, стоял, опять начинал двигаться.
По широкой дороге сплошным
потоком медленно двигались обозы. Повозки, арбы, орудия и зарядные ящики, как льдины во время ледохода, теснились, жали друг друга, медленно
останавливались и медленно двигались дальше. Клубилась едкая серо-желтая пыль, слышались хриплые крики и ругательства.