Странно сделалось Серебряному в присутствии Басманова. Храбрость этого человека и полувысказанное сожаление о своей
постыдной жизни располагали к нему Никиту Романовича. Он даже готов был подумать, что Басманов в самом деле перед этим шутил или с досады клепал на себя, но последнее предложение его, сделанное, очевидно, не в шутку, возбудило в Серебряном прежнее отвращение.
Васса. Не ври, Сергей, это тебе не поможет. И — кому врешь? Самому себе. Не ври, противно слушать. (Подошла к мужу, уперлась ладонью в лоб его, подняла голову, смотрит в лицо.) Прошу тебя, не доводи дело до суда, не позорь семью. Мало о чем просила я тебя за всю мою жизнь с тобой, за тяжелую,
постыдную жизнь с пьяницей, с распутником. И сейчас прошу не за себя — за детей.
Неточные совпадения
Они оба одинаково старались в последующей
жизни вычеркнуть из своей памяти все уродливые,
постыдные обстоятельства этого нездорового времени, когда оба они редко бывали в нормальном настроении духа, редко бывали сами собою.
Читатель, я начинаю теперь историю моего стыда и позора, и ничто в
жизни не может для меня быть
постыднее этих воспоминаний!
Но ему суждено было сыграть еще одну, очень
постыдную, тяжелую и последнюю роль в свободной
жизни Любки.
Вот какие
постыдные мелочи наполняют современную
жизнь…
Я допустил в себе
постыдную мелочность с тростями, о которых выше писал, и целая прошедшая
жизнь моя опрокинулась как решето и покрыла меня.
«Оканчивая воспоминания мои о
жизни, столь жалостной и
постыдной, с горем скажу, что не единожды чувствовал я, будто некая сила, мягко и неощутимо почти, толкала меня на путь иной, неведомый мне, но, вижу, несравнимо лучший того, коим я ныне дошёл до смерти по лени духовной и телесной, потому что все так идут.
— Это — не то! — говорила она, отрицательно качая головой. — Так мне и вас жалко: мне хочется добра вам, хочется, чтобы человеческая душа ваша расцвела во всю силу, чтобы вы жили среди людей не лишним человеком! Понять их надо, полюбить, помочь им разобраться в тёмной путанице этой нищей,
постыдной и страшной
жизни.
Эта
жизнь — точно лед над живыми волнами реки: он крепок, он блестит, но в нем много грязи… много
постыдного… нехорошего…
Кому какое дело до того, что описываемая смута понятий и действий разливала кругом страдание, что она останавливала естественный ход
жизни и что, стало быть, равнодушно присутствовать при ней представлялось не только неправильным, но даже
постыдным?
Первый раз в
жизни обернул я мысль свою о весь круг
жизни человеческой, как видел её, — встала она предо мной нескладная и разрушенная,
постыдная, грязью забрызганная, в злобе и немощи своей, в криках, стонах и жалобах.
„За что?“ — с безумною тоскою
Меня спросил твой гордый взор,
Когда внезапно над тобою
Постыдной грянул клеветою
Врагов суровый приговор.
За то, что
жизни их оковы
С себя ты сбросила, кляня.
За то, за что не любят совы
Сиянья радостного дня,
За то, что ты с душою чистой
Живешь меж мертвых и слепцов,
За то, что ты цветок душистый
В венке искусственных цветов!
Что она увлеклась любимым писателем? Ничего тут нет ни дикого, ни
постыдного. В
жизни все так бывает. Много ли удачных влечений? И в нее влюблен был — тоже неудачно — герой пьесы, молодой декадент.
Я, как архиерей, Богом поставленный, говорю вам: что при таких
постыдных поступках не будет над вами благословения; ни в сей, ни в будущей
жизни!
Грозный, неумолимый Ермак жалел воинов христианских в битвах, не жалел в случае преступления и казнил за всякое ослушание, за всякое дело
постыдное, так как требовал от дружины не только повиновения, но и чистоты душевной, чтобы угодить вместе и царю земному, и царю Небесному. Он думал, что Бог даст ему победу скорее с малым числом доброжелательных воинов, нежели с большим закоренелых грешников, и казаки его в пути и в столице сибирской вели
жизнь целомудренную: сражались и молились.
Возвращаясь же домой все среди такой же бесчисленной и оживленной толпы, я думал о том, как далека от нас ужасная война и как при всей своей ярости она бессильна над человеческой
жизнью и созданиями человека. Каким прочным, точно вылитым из стали, казалось мне все: и трамваи, и извозчики, и эти парочки на круглых скамейках, и весь обиход нашей
жизни… и еще смешнее стал мой тогдашний первоначальный
постыдный страх. Нам ли бояться?