Неточные совпадения
Русь! вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе; не развеселят, не испугают взоров дерзкие дива природы, венчанные дерзкими дивами искусства, города с многооконными высокими дворцами, вросшими в утесы, картинные дерева и плющи, вросшие в домы, в шуме и в вечной пыли водопадов; не опрокинется назад голова
посмотреть на громоздящиеся без конца над нею и в вышине каменные глыбы; не блеснут сквозь наброшенные одна
на другую темные арки, опутанные виноградными сучьями, плющами и несметными миллионами диких
роз, не блеснут сквозь них вдали вечные линии сияющих гор, несущихся в серебряные ясные небеса.
За чайным столом Орехова, часто отирая платком красное, потное лицо, восхищалась деятельностью английских «суфражисток», восторженно рассказывала о своей встрече с Панкхерст, ее молча слушали
Роза Грейман и Тося, Шемякин сидел рядом с Тосей,
посматривая на ее бюст, покручивая левый ус, изредка вставлял барским тоном, вполголоса...
Бабушка с княгиней пила кофе, Райский
смотрел на комнаты,
на портреты,
на мебель и
на весело глядевшую в комнаты из сада зелень; видел расчищенную дорожку, везде чистоту, чопорность, порядок: слушал, как во всех комнатах попеременно пробили с полдюжины столовых, стенных, бронзовых и малахитовых часов; рассматривал портрет косого князя, в красной ленте, самой княгини, с белой
розой в волосах, с румянцем, живыми глазами, и сравнивал с оригиналом.
Надеть ли поэзию, как праздничный кафтан,
на современную идею или по-прежнему скитаться с ней в родимых полях и лесах,
смотреть на луну, нюхать
розы, слушать соловьев или, наконец, идти с нею сюда, под эти жаркие небеса? Научите.
Мы пошли назад; индиец принялся опять вопить по книге, а другие два уселись
на пятки слушать; четвертый вынес нам из ниши
роз на блюде. Мы заглянули по соседству и в малайскую мечеть. «Это я и в Казани видел», — сказал один из моих товарищей,
посмотрев на голые стены.
Посмотрите на Ляховских: отца привезли замертво, дочь была совершенно прозрачная, а теперь Игнатий Львович катается в своем кресле, и Софья Игнатьевна расцвела, как ширазская
роза!..
Маркиз косился и вертел нижнюю губу. Белоярцев рассматривал сердечко
розы, остальные молча
смотрели на Красина.
Вихров поблагодарил автора крепким пожатием руки и сначала
посмотрел на розовую обертку книжки:
на ней изображены были амуры,
розы, лира и свирель, и озаглавлена она была: «Думы и грезы Михаила Кергеля». Затем Вихров стал перелистывать самую книжку.
Луша поднялась с своего диванчика и неловко подала руку Евгению Константинычу, который неподвижно, с застывшей улыбкой
на губах,
смотрел на ее белое кисейное платье,
на скромно открытые плечи,
на несложившиеся руки с розовыми локтями,
на маленькую
розу, заколотую в темной волне русых волос.
Пользуясь этою передышкой, я сел
на дальнюю лавку и задремал. Сначала видел во сне"долину Кашемира", потом — "
розу Гюллистана", потом — "груди твои, как два белых козленка", потом — приехал будто бы я в Весьегонск и не знаю, куда оттуда бежать, в Устюжну или в Череповец… И вдруг меня кольнуло. Открываю глаза,
смотрю… Стыд!! Не бичующий и даже не укоряющий, а только как бы недоумевающий. Но одного этого"недоумения"было достаточно, чтоб мне сделалось невыносимо жутко.
Она собиралась молиться, вынула свой образок и только что хотела приладить его где-нибудь в уголку, как слова
Розы напомнили ей, что она — в еврейском помещении. Она стояла в нерешительности, с образком в руках.
Роза все
смотрела на нее и потом сказала...
А наверху, в маленькой комнатке спали вместе
Роза и Анна. Когда им пришлось ложиться,
Роза посмотрела на Аннушку и спросила...
Тогда меня коснулась рука, я поднял голову и с горьким стыдом увидел ту веселую молодую женщину, от которой взял
розу. Она
смотрела на меня внимательно с улыбкой и интересом.
Я встал и отошел. Я был рассечен натрое: одна часть
смотрела картину, изображавшую рой красавиц в туниках у колонн, среди
роз,
на фоне морской дали, другая часть видела самого себя
на этой картине, в полной капитанской форме, орущего красавицам: «Левый галс! Подтянуть грот, рифы и брассы!» — а третья, по естественному устройству уха, слушала разговор.
Но когда ветерок
на минуту стихал и запах
розы не уносился в сторону, жаба чувствовала его, и это причиняло ей смутное беспокойство; однако она долго ленилась
посмотреть, откуда несется этот запах.
Жабьи глаза пристально
смотрели на нее с соседней ветки. Злому животному оставалось только одно движение, чтобы схватить цветок.
Роза поняла, что погибает…
— Можно, голубчик, можно! — Она подошла к окну и
посмотрела на куст. Там росла одна, но очень пышная
роза.
—
Роза? — вскричал, всхлипывая, швейцарец,
смотря на нее. — Она… не дочь моя!
— Знамя! — и бросилась бежать во внутренность дома. Явившись в цветнике, она остановилась перед собеседниками, как преступница. Отец сурово
посмотрел на нее; убийственный взор его говорил: ты не швейцарка! Видно было, что
Роза собиралась плакать; но черноволосый мужчина быстро и крепко схватил ее за руку и увлек за собою. У тына, к стороне рощи, была калитка. Могучею рукою распахнул он калитку и, втолкнув в нее девушку, сказал ей...
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми
розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд
на тоненькой Наташе. Она
посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя
на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?