Неточные совпадения
Я
посмотрел на Зинаиду — и в это мгновение она мне показалась настолько выше всех нас, от ее белого лба, от ее недвижных бровей веяло таким светлым умом и такою властию, что я подумал: «Ты сама эта
королева!»
« — Если так, зачем же смерть отца тебя печалит, как будто тем закон природы изменен! Так кажется,
смотря на грусть твою», — продолжала
королева.
Чем бы я доказал? Ермохин с криком вытащил меня
на двор, Сидоров шел за нами и тоже что-то кричал, из окон высунулись головы разных людей; спокойно покуривая,
смотрела мать
Королевы Марго. Я понял, что пропал в глазах моей дамы, и — ошалел.
Но слова вполголоса были не лучше громко сказанных слов; моя дама жила в облаке вражды к ней, вражды, непонятной мне и мучившей меня. Викторушка рассказывал, что, возвращаясь домой после полуночи, он
посмотрел в окно спальни
Королевы Марго и увидел, что она в одной рубашке сидит
на кушетке, а майор, стоя
на коленях, стрижет ногти
на ее ногах и вытирает их губкой.
На палубе уже много смуглых людей в легких костюмах, они шумно беседуют, русские дамы
смотрят на них пренебрежительно, точно
королевы на подданных.
Идут в молчании акт за актом. Думали сперва, что или Офелию, или
королеву будет играть Райчева, но и в
королеве появилась Микульская. Где же Райчева? Стали заглядывать во время антрактов в кассу: как бы кассир не сбежал, но нет, он продает билеты
на будущие спектакли. Большинство уже уверено, что
смотрят спектакль даром: деньги обратно собираются требовать.
На театрах нет натуры, а все выманки денег: черти не черти, а наряженные люди; будто
королева, а
смотри — она жена актерщика.
Перед вечером Кэт вышла в сад. Я дожидался, и мы пошли вдоль по густой аллее, по той самой аллее, где я впервые увидал мою несравненную Кэт,
королеву моего сердца. Она была задумчива и часто отвечала невпопад
на мои вопросы, которые я без толку предлагал, чтоб только избавиться от неловких, тяготивших и ее и меня молчаливых пауз. Но ее глаза не избегали моих: они
смотрели на меня с такой нежностью. Когда мы поравнялись с той скамейкой, я сказал...
Но мало-помалу и громадного офицера прорвало; он оживился, заволновался и, уже поддавшись очарованию, вошел в азарт и двигался легко, молодо, а она только поводила плечами и глядела лукаво, точно она уже была
королева, а он раб, и в это время ей казалось, что
на них
смотрит вся зала, что все эти люди млеют и завидуют им.
— Почему такое? Кто, пес собачий,
королеву золотом подковал? Чего стража
смотрела? Всех распотрошу, разжалую,
на скотный двор сошлю свиньям хвосты подмывать. Чичас
королеву на резвые ноги поставить.
Король
королеву по круглой головке погладил, свите рукой махнул — расходись, мол, братцы, что ж нам карасями пучеглазыми друг
на дружку смотреть-то… Королевича
на руки подхватил, к широкой груди притулил, — ни ответу, ни привету. Так втроем в опочивальню и ушли в тишину, как под лед нырнувши…
Спит
королева, умильно дышит. Вокруг постельные девушки стоят, руками подпершись, жалостливо
на солдата
смотрят. Понимают, вишь, что зря человек влип.
Просыпается
на заре: что за шум такой? Видит, натужился старичок, покраснел рябой кот, возит кресло по хрустальному паркету, отодраться не в силах. А
королева понять ничего не может, с постельки головку румяную свесила, то
на старичка, то
на солдата
смотрит, — смех ее разбирает.
Королева с сынком безгласным все в почивальне сидит, безмолвные слезы глотает. По всему дворцу ребятенок, словно чиж, трещал, а тут до того измолчался, что
на пальцах разговаривать стал. Сердце надорвешь
смотревши.