Неточные совпадения
Тужите, знай, со стороны нет мочи,
Сюда ваш батюшка зашел, я обмерла;
Вертелась перед ним, не помню что врала;
Ну что же стали вы? поклон, сударь, отвесьте.
Подите, сердце не
на месте;
Смотрите на часы, взгляните-ка в окно:
Валит народ по улицам давно;
А в доме стук, ходьба, метут и убирают.
— Это ты насчет того, что ли, что лесов-то не будет? Нет, за им без опаски насчет этого жить можно. Потому, он умный. Наш русский — купец или помещик — это так. Этому дай в руки топор, он все безо времени сделает. Или с весны рощу
валить станет, или скотину по вырубке пустит, или под покос отдавать зачнет, — ну, и останутся
на том месте одни пеньки. А Крестьян Иваныч — тот с умом. У него,
смотри, какой лес
на этом самом месте лет через сорок вырастет!
Бывало, как нарядимся в цветные кафтаны, как заломим шапки, да ударим в весла, да затянем удалую, так в деревнях и городах народ
на берег и
валит,
на молодцов
посмотреть,
на соколов ясных полюбоваться!
— Сейчас я получил сведение, что в Орехово-Зуеве,
на Морозовской фабрике, был вчера пожар, сгорели в казарме люди, а хозяева и полиция заминают дело, чтоб не отвечать и не платить пострадавшим.
Вали сейчас
на поезд, разузнай досконально все, перепиши поименно погибших и пострадавших… да
смотри, чтоб точно все. Ну да ты сделаешь… вот тебе деньги, и никому ни слова…
— Шут их знает, чего они там замешкали! — говорил он обыкновенно в ответ
на скорбные возгласы баб, которые, выбежав за ворота и не видя Петра и Василия, обнаруживали всякий раз сильное беспокойство. — Ведь вот же, — продолжал он,
посматривая вдаль, — дня нет, чтобы с той стороны не было народу… Валом
валит! Всякому лестно, как бы скорее домой поспеть к празднику. Наших нет только… Шут их знает, чего они там застряли!
Снег
валил густыми, липкими хлопьями; гонимые порывистым, влажным ветром, они падали
на землю, превращаясь местами в лужи, местами подымаясь мокрыми сугробами; клочки серых, тяжелых туч быстро бежали по небу, обливая окрестность сумрачным светом; печально
смотрели обнаженные кусты; где-где дрожал одинокий листок, свернувшийся в трубочку; еще печальнее вилась снежная дорога, пересеченная кое-где широкими пятнами почерневшей вязкой почвы; там синела холодною полосою Ока, дальше все застилалось снежными хлопьями, которые волновались как складки савана, готового упасть и окутать землю…
Силан. Что ходить-то! Он сам
на крыльцо выйдет. Он целый день
на крыльце сидит, все
на дорогу
смотрит. И какой зоркий
на беспашпортных! Хоть сто человек-артель
вали, как сейчас воззрится да поманит кого к себе: «А поди-ка сюда, друг любезный!» Так тут и есть. (Почесывает затылок). А то пойти! (Подходит к городническому дому). Аристарх. Что только за дела у нас в городе! Ну, уж обыватели! Самоеды! Да и те, чай, обходительнее. Ишь ты, чудное дело какое! Ну-ка! Господи благослови! (Закидывает удочку).
Мы скорей
на коня да к околице;
смотрим — скачут в медвежьих шапках, а за ними
валит пехота, видимо-невидимо!
Приказчик хоть и напьется, так
валит гурьбой, купец ездит
на лихачах, а если и попадется паренек попроще, так
смотришь — в кармане двугривенный.
Смотрю, завтра это вдруг
валит к нам
на двор один человек, другой, пятый, восьмой, и всё мужчины из торговцев, и красики такие полные. Вижу, у одного мешок, у другого — сумка, у третьего — чемодан, да еще ружье у одного.
На другой же день добрые поселяне пускали в лес скот, объедавший дочиста молодняк, драли лыко с нежных, неокрепших деревьев,
валили для какого-нибудь забора или оконницы строевые ели, просверливали стволы берез для вытяжки весеннего сока
на квас, курили в сухостойном лесу и бросали спички
на серый высохший мох, вспыхивающий, как порох, оставляли непогашенными костры, а мальчишки-пастушонки, те бессмысленно поджигали у сосен дупла и трещины, переполненные смолою, поджигали только для того, чтобы
посмотреть, каким веселым, бурливым пламенем горит янтарная смола.
Тогдашние статьи Чернышевского своей разрушительной подкладкой прямо смущали его и даже возмущали тоном, манерой
на все
смотреть «с кондачка», все
валить.
Диспуты у нас все больше — о половых проблемах, и молодежь валом
на них
валит. У нас вот с тобой — личные неудачи в сердечных делах, и мы стараемся пристально не
смотреть друг другу в глаза, чтобы не прочесть в них отчаяния. А стоят ли его эти неудачи?
Посмотри, что делается в Испании: там учреждена какая-то инквизиция, которая по одному доносу купленного шпиона
валит жертвы
на костер и сожигает их крупным и мелким огнем.
Валя молчал. Внезапно лицо женщины растянулось, слезы быстро-быстро закапали одна за другой, и, точно потеряв под собою землю, она рухнула
на кровать, жалобно скрипнувшую под ее телом. Из-под платья выставилась нога в большом башмаке с порыжевшей резинкой и длинными ушками. Прижимая руку к груди, другой сжимая виски, женщина
смотрела куда-то сквозь стену своими бледными, выцветшими глазами и шептала...
Вот и звонок. Болтавшая, гулявшая и курившая публика толпой
валит в залу, толкаясь в дверях. Из совещательной комнаты выходят гуськом присяжные заседатели, и зала замирает в ожидании. Рты полураскрыты, глаза с жадным любопытством устремлены
на бумагу, которую спокойно берет председатель от старшины присяжных, равнодушно прочитывает и подписывает. Колосов стоит в дверях и
смотрит, не отрываясь,
на бледный профиль Тани.
Посетительница ушла, но только что
Валя успел разыскать в книге слово,
на котором он остановился, как появилась мама,
посмотрела на него и тоже стала плакать. О чем плакала женщина, было еще понятно: она, вероятно, жалела, что она такая неприятная и скучная, — но чего ради плакать маме?
После семейного совета,
на котором решено было, что Вале следует меньше читать и чаще видеться с другими детьми, к нему начали привозить мальчиков и девочек. Но
Валя сразу не полюбил этих глупых детей, шумных, крикливых, неприличных. Они ломали цветы, рвали книги, прыгали по стульям и дрались, точно выпущенные из клетки маленькие обезьянки; а он, серьезный и задумчивый,
смотрел на них с неприятным изумлением, шел к Настасье Филипповне и говорил...
Усевшись, он строго
посмотрел на Настасью Филипповну, потом
на Валю, подмигнул Вале
на жену и только после этого торжественного введения заявил...
— Как ты вырос, Валечка! Тебя не узнаешь, — пробовала она шутить; но
Валя молча поправил сбившуюся шапочку и, вопреки своему обычаю,
смотрел не в глаза топ, которая отныне становилась его матерью, а
на ее рот. Он был большой, но с красивыми мелкими зубами; две морщинки по сторонам оставались
на своем месте, где их видел
Валя и раньше, только стали глубже.